Аркадий рассказывает историю Кирсанова-старшего в ответ на резкие высказывания...
После обеда вышли из ярко и горячо освещенной столовой на палубу и остановились у поручней. Она закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, засмеялась простым прелестным смехом, — все было прелестно в этой маленькой женщине, — и сказала:
— Я, кажется, пьяна... Откуда вы взялись? Три часа тому назад я даже не подозревала о вашем существовании. Я даже не знаю, где вы сели. В Самаре? Но все равно... Это у меня голова кружится или мы куда-то поворачиваем?
Впереди была темнота и огни. Из темноты бил в лицо сильный, мягкий ветер, а огни неслись куда-то в сторону: пароход с волжским щегольством круто описывал широкую дугу, подбегая к небольшой пристани.
Поручик взял ее руку, поднес к губам. Рука, маленькая и сильная, пахла загаром. И блаженно и страшно замерло сердце при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке (она сказала, что едет из Анапы). Поручик пробормотал:
— Сойдем...
— Куда? — спросила она удивленно.
— На этой пристани.
— Зачем?
Он промолчал. Она опять приложила тыл руки к горячей щеке.
— Сумасшествие...
— Сойдем, — повторил он тупо. — Умоляю вас...
— Ах, да делайте, как хотите, — сказала она, отворачиваясь.
Разбежавшийся пароход с мягким стуком ударился в тускло освещенную пристань, и они чуть не упали друг на друга. Над головами пролетел конец каната, потом понесло назад, и с шумом закипела вода, загремели сходни... Поручик кинулся за вещами.
Через минуту они прошли сонную конторку, вышли на глубокий, по ступицу, песок и молча сели в запыленную извозчичью пролетку. Отлогий подъем в гору, среди редких кривых фонарей, по мягкой от пыли дороге, показался бесконечным. Но вот поднялись, выехали и затрещали по мостовой, вот какая-то площадь, присутственные места, каланча, тепло и запахи ночного летнего уездного города... Извозчик остановился возле освещенного подъезда, за раскрытыми дверями которого круто поднималась старая деревянная лестница, старый, небритый лакей в розовой косоворотке и в сюртуке недовольно взял вещи и пошел на своих растоптанных ногах вперед. Вошли в большой, но страшно душный, горячо накаленный за день солнцем номер с белыми опущенными занавесками на окнах и двумя необожженными свечами на подзеркальнике, — и как только вошли и лакей затворил дверь, поручик так порывисто кинулся к ней и оба так исступленно задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой.
В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном церквей, с базаром на площади перед гостиницей, с запахом сена, дегтя и опять всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город, она, эта маленькая безымянная женщина, так и не сказавшая своего имени, шутя называвшая себя прекрасной незнакомкой, уехала. Спали мало, но утром, выйдя из-за ширмы возле кровати, в пять минут умывшись и одевшись, она была свежа, как в семнадцать лет. Смущена ли была она? Нет, очень немного. По-прежнему была проста, весела и — уже рассудительна.
— Нет, нет, милый, — сказала она в ответ на его просьбу ехать дальше вместе, — нет, вы должны остаться до следующего парохода. Если поедем вместе, все будет испорчено. Мне это будет очень неприятно. Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. Никогда ничего даже похожего на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло... Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара...
И поручик как-то легко согласился с нею. В легком и счастливом духе он довез ее до пристани, — как раз к отходу розового «Самолета», — при всех поцеловал на палубе и едва успел вскочить на сходни, которые уже двинули назад.
Так же легко, беззаботно и возвратился он в гостиницу. Однако что-то уж изменилось. Номер без нее показался каким-то совсем другим, чем был при ней. Он был еще полон ею — и пуст. Это было странно! Еще пахло ее хорошим английским одеколоном, еще стояла на подносе ее недопитая чашка, а ее уже не было... И сердце поручика вдруг сжалось такой нежностью, что поручик поспешил закурить и несколько раз прошелся взад и вперед по комнате.
— Странное приключение! — сказал он вслух, смеясь и чувствуя, что на глаза его навертываются слезы. — «Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли подумать...» И уже уехала...
Ширма была отодвинута, постель еще не убрана. И он почувствовал, что просто нет сил смотреть теперь на эту постель. Он закрыл ее ширмой, затворил окна, чтобы не слышать базарного говора и скрипа колес, опустил белые пузырившиеся занавески, сел на диван... Да, вот и конец этому «дорожному приключению»! Уехала — и теперь уже далеко, сидит, вероятно, в стеклянном белом салоне или на палубе и смотрит на огромную, блестящую под солнцем реку, на встречные плоты, на желтые отмели, на сияющую даль воды и неба, на весь этот безмерный волжский простор... И прости, и уже навсегда, навеки... Потому что где же они теперь могут встретиться? — «Не могу же я, — подумал он, — не могу же я ни с того ни с сего приехать в этот город, где ее муж, где ее трехлетняя девочка, вообще вся ее семья и вся ее обычная жизнь!» — И город этот показался ему каким-то особенным, заповедный городом, и мысль о том, что она так и будет жить в нем своей одинокой жизнью, часто, может быть, вспоминая его, вспоминая их случайную, такую мимолетную встречу, а он уже никогда не увидит ее, мысль эта изумила и поразила его. Нет, этого не может быть! Это было бы слишком дико, неестественно, неправдоподобно! — И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние.
«Что за черт! — подумал он, вставая, опять принимаясь ходить по комнате и стараясь не смотреть на постель за ширмой. — Да что же это такое со мной? И что в ней особенного и что, собственно, случилось? В самом деле, точно какой-то солнечный удар! И главное, как же я проведу теперь, без нее, целый день в этом захолустье?»
Он еще помнил ее всю, со всеми малейшими ее особенностями, помнил запах ее загара и холстинкового платья, ее крепкое тело, живой, простой и веселый звук ее голоса... Чувство только что испытанных наслаждений всей ее женской прелестью было еще живо в нем необыкновенно, но теперь главным было все-таки это второе, совсем новое чувство — то странное, непонятное чувство, которого совсем не было, пока они были вместе, которого он даже предположить в себе не мог, затевая вчера это, как он думал, только забавное знакомство, и о котором уже нельзя было сказать ей теперь! «А главное, — подумал он, — ведь и никогда уже не скажешь! И что делать, как прожить этот бесконечный день, с этими воспоминаниями, с этой неразрешимой мукой, в этом богом забытом городишке над той самой сияющей Волгой, по которой унес ее этот розовый пароход!»
Нужно было спасаться, чем-нибудь занять, отвлечь себя, куда-нибудь идти. Он решительно надел картуз, взял стек, быстро прошел, звеня шпорами, по пустому коридору, сбежал по крутой лестнице на подъезд... Да, но куда идти? У подъезда стоял извозчик, молодой, в ловкой поддевке, и спокойно курил цигарку. Поручик взглянул на него растерянно и с изумлением: как это можно так спокойно сидеть на козлах, курить и вообще быть простым, беспечным, равнодушным? «Вероятно, только я один так страшно несчастен во всем этом городе», — подумал он, направляясь к базару.
Базар уже разъезжался. Он зачем-то походил по свежему навозу среди телег, среди возов с огурцами, среди новых мисок и горшков, и бабы, сидевшие на земле, наперебой зазывали его, брали горшки в руки и стучали, звенели в них пальцами, показывая их добротность, мужики оглушали его, кричали ему: «Вот первый сорт огурчики, ваше благородие!» Все это было так глупо, нелепо, что он бежал с базара. Он пошел в собор, где пели уже громко, весело и решительно, с сознанием исполненного долга, потом долго шагал, кружил по маленькому, жаркому и запущенному садику на обрыве горы, над неоглядной светло-стальной ширью реки... Погоны и пуговицы его кителя так нажгло, что к ним нельзя было прикоснуться. Околыш картуза был внутри мокрый от пота, лицо пылало... Возвратясь в гостиницу, он с наслаждением вошел в большую и пустую прохладную столовую в нижнем этаже, с наслаждением снял картуз и сел за столик возле открытого окна, в которое несло жаром, но все-таки веяло воздухом, заказал ботвинью со льдом... Все было хорошо, во всем было безмерное счастье, великая радость; даже в этом зное и во всех базарных запахах, во всем этом незнакомом городишке и в этой старой уездной гостинице была она, эта радость, а вместе с тем сердце просто разрывалось на части. Он выпил несколько рюмок водки, закусывая малосольными огурцами с укропом и чувствуя, что он, не задумываясь, умер бы завтра, если бы можно было каким-нибудь чудом вернуть ее, провести с ней еще один, нынешний день, — провести только затем, только затем, чтобы высказать ей и чем-нибудь доказать, убедить, как он мучительно и восторженно любит ее... Зачем доказать? Зачем убедить? Он не знал зачем, но это было необходимее жизни.
— Совсем разгулялись нервы! — сказал он, наливая пятую рюмку водки.
Он отодвинул от себя ботвинью, спросил черного кофе и стал курить и напряженно думать: что же теперь делать ему, как избавиться от этой внезапной, неожиданной любви? Но избавиться — он это чувствовал слишком живо — было невозможно. И он вдруг опять быстро встал, взял картуз и стек и, спросив, где почта, торопливо пошел туда с уже готовой в голове фразой телеграммы: «Отныне вся моя жизнь навеки, до гроба, ваша, в вашей власти». Но, дойдя до старого толстостенного дома, где была почта и телеграф, в ужасе остановился: он знал город, где она живет, знал, что у нее есть муж и трехлетняя дочка, но не знал ни фамилии, ни имени ее! Он несколько раз спрашивал ее об этом вчера за обедом и в гостинице, и каждый раз она смеялась и говорила:
— А зачем вам нужно знать, кто я, как меня зовут?
На углу, возле почты, была фотографическая витрина. Он долго смотрел на большой портрет какого-то военного в густых эполетах, с выпуклыми глазами, с низким лбом, с поразительно великолепными бакенбардами и широчайшей грудью, сплошь украшенной орденами... Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено, — да, поражено, он теперь понимал это, — этим страшным «солнечным ударом», слишком большой любовью, слишком большим счастьем! Он взглянул на чету новобрачных — молодой человек в длинном сюртуке и белом галстуке, стриженный ежиком, вытянувшийся во фронт под руку с девицей в подвенечном газе, — перевел глаза на портрет какой-то хорошенькой и задорной барышни в студенческом картузе набекрень... Потом, томясь мучительной завистью ко всем этим неизвестным ему, не страдающим людям, стал напряженно смотреть вдоль улицы.
— Куда идти? Что делать?
Улица была совершенно пуста. Дома были все одинаковые, белые, двухэтажные, купеческие, с большими садами, и казалось, что в них нет ни души; белая густая пыль лежала на мостовой; и все это слепило, все было залито жарким, пламенным и радостным, но здесь как будто бесцельным солнцем. Вдали улица поднималась, горбилась и упиралась в безоблачный, сероватый, с отблеском небосклон. В этом было что-то южное, напоминающее Севастополь, Керчь... Анапу. Это было особенно нестерпимо. И поручик, с опущенной головой, щурясь от света, сосредоточенно глядя себе под ноги, шатаясь, спотыкаясь, цепляясь шпорой за шпору, зашагал назад.
Он вернулся в гостиницу настолько разбитый усталостью, точно совершил огромный переход где-нибудь в Туркестане, в Сахаре. Он, собирая последние силы, вошел в свой большой и пустой номер. Номер был уже прибран, лишен последних следов ее, — только одна шпилька, забытая ею, лежала на ночном столике! Он снял китель и взглянул на себя в зеркало: лицо его, — обычное офицерское лицо, серое от загара, с белесыми, выгоревшими от солнца усами и голубоватой белизной глаз, от загара казавшихся еще белее, — имело теперь возбужденное, сумасшедшее выражение, а в белой тонкой рубашке со стоячим крахмальным воротничком было что-то юное и глубоко несчастное. Он лег на кровать на спину, положил запыленные сапоги на отвал. Окна были открыты, занавески опущены, и легкий ветерок от времени до времени надувал их, веял в комнату зноем нагретых железных крыш и всего этого светоносного и совершенно теперь опустевшего, безмолвного волжского мира. Он лежал, подложив руки под затылок, и пристально глядел перед собой. Потом стиснул зубы, закрыл веки, чувствуя, как по щекам катятся из-под них слезы, — и наконец заснул, а когда снова открыл глаза, за занавесками уже красновато желтело вечернее солнце. Ветер стих, в номере было душно и сухо, как в духовой печи... И вчерашний день, и нынешнее утро вспомнились так, точно они были десять лет тому назад.
Он не спеша встал, не спеша умылся, поднял занавески, позвонил и спросил самовар и счет, долго пил чай с лимоном. Потом приказал привести извозчика, вынести вещи и, садясь в пролетку, на ее рыжее, выгоревшее сиденье, дал лакею целых пять рублей.
— А похоже, ваше благородие, что это я и привез вас ночью! — весело сказал извозчик, берясь за вожжи.
Когда спустились к пристани, уже синела над Волгой синяя летняя ночь, и уже много разноцветных огоньков было рассеяно по реке, и огни висели на мачтах подбегающего парохода.
— В аккурат доставил! — сказал извозчик заискивающе.
Поручик и ему дал пять рублей, взял билет, прошел на пристань... Так же, как вчера, был мягкий стук в ее причал и легкое головокружение от зыбкости под ногами, потом летящий конец, шум закипевшей и побежавшей вперед воды под колесами несколько назад подавшегося парохода... И необыкновенно приветливо, хорошо показалось от многолюдства этого парохода, уже везде освещенного и пахнущего кухней.
Через минуту побежали дальше, вверх, туда же, куда унесло и ее давеча утром.
Темная летняя заря потухала далеко впереди, сумрачно, сонно и разноцветно отражаясь в реке, еще кое-где светившейся дрожащей рябью вдали под ней, под этой зарей, и плыли и плыли назад огни, рассеянные в темноте вокруг.
Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет.
Приморские альпы, 1925.
Проблеме верности и измены посвящены многие произведения А.С. Пушкина. Так, рассказывается о предательстве гетмана Украины Мазепы. Он восстаёт против власти России и лично Петра I и идёт на союз с королём Швеции – Карлом XII . Причина измены Отечеству и ненависти Мазепы к русскому царю – оскорбление, некогда нанесённое Петром Мазепе. Царь за дерзко сказанное слово схватил гетмана за усы. Изменнику после разгрома шведских войск под Полтавой пришлось постыдно бежать.
также поднимается проблема верности и измены, которая тесно связана с главной проблемой произведения – честь и бесчестие. Верность здесь можно рассматривать как в личном аспекте, так и в социальном. Так, главный герой произведения – Пётр Гринёв – отказывается присягать на верность бунтовщику Емельяну Пугачеву и готов принять смерть, говоря, что уже присягал матушке-императрице. Не таков его противник и бывший товарищ по службе в Белогорской крепости – Алексей Швабрин. Этот герой с легкостью отказывается от офицерской шпаги и переходит в подчинение Пугачева.
Пётр Гринёв верен своей любви к Маше Мироновой: пообещав девушке жениться на ней, он не смиряется с запретом своих родителей, отказывавшим влюблённым в благословении. Героя также не останавливает пленение Маши Швабриным, который командует теперь Белогорской крепостью и удерживает дочь своего бывшего начальника, насильно склоняя её к замужеству с ним. Гринёв не оступается от решения вызволить Машу из рук Швабрина и едет в крепость, несмотря на то что начальник Оренбургского гарнизона отказывает герою в военной поддержке. Пётр едет за помощью к Пугачёву, рассказывая ему о самоуправстве своего бывшего товарища.
Маша Миронова так же верна своей любви, она прямо заявляет, что для неё лучше умереть, чем выйти замуж за нелюбимого.
Изменником присяги оказался и герой
Младший сын Тараса – Андрий – из-за любви к польской панночке предаёт своих товарищей и Родину:
говорит он панночке, когда тайно приходит к ней в осаждённый казаками город. Тарас Бульба не в силах перенести подобного унижения. Он не может простить сына за измену и в одном из боев, где Андрий сражается на стороне поляков, заманивает его в лес и убивает. В отличие от Андрия, старший сын Тараса – Остап, попав в плен к полякам, не склоняет головы перед врагом. Его пытают, но ни один стон не вырывается из его груди; после страшных пыток Остапа казнят.
проблема верности и измены также важнейшая. Испугавшись «мненья света», боясь потерять свою репутацию, Онегин не идёт на примирение с Ленским, изменяет их дружеским отношениям. Хотя избежать дуэли было так просто. Сам главный герой понимал, что небольшая ложь Владимира о том, что на именинах у Татьяны будет лишь тесный семейный круг, чтобы заставить его, Онегина, принять приглашение, и дальнейший флирт «в отместку» с невестой Ленского – Ольгой, повод для поединка несущественный. Да и Владимир уже на следующее утро после именин, заехав повидаться перед дуэлью с Ольгой и увидев её радость и счастье от встречи с ним, осознаёт, что для неё вчерашние танцы и разговоры с Онегиным не более, чем развлечение.
Примером истинной верности в этом произведении становится главная героиня – Татьяна Ларина. Она влюбляется в Онегина с первого взгляда и сохраняет это чувство и после того, как понимает, что её возлюбленный вовсе не тот романтический герой, каким ей его нарисовала воображение. Даже выйдя замуж за дальнего родственника Онегина – знаменитого генерала, в душе она продолжает хранить верность своей первой любви. Несмотря на это, Татьяна отказывает Евгению во взаимных чувствах, когда тот возвращается в Россию после нескольких лет странствий и влюбляется в преображённую Татьяну. Она с горечью и гордостью отвечает ему:
Верен своим чувствам и
Алексей Берестов влюбляется в крестьянскую девушку Акулину, за которую выдаёт себя Лиза Муромская, дочка соседа Берестовых – дворянина Григория Ивановича Муромского. Из-за глупой вражды между Берестовым и Муромским их дети никогда друг друга не видели. Всё это и позволило случиться истории, которую так увлекательно рассказывает Пушкин. Алексей Берестов настолько влюбляется в Лизу-Акулину, что намеревается соединиться с ней на всю жизнь, дать ей образование и, как говорится, умереть в один день. Он понимает, что никогда не получит благословения отца на этот неравный брак и, следовательно, наверняка лишится наследства, но это не останавливает молодого человека, готового в своих чувствах идти до конца.
из-за зависти и ревности идёт на предательство Печорина, так как тот оказался счастливее его в любви. В Печорина влюбляется княжна Мери Лиговская, которая прежде симпатизировала Грушницкому, имевшему на девушку свои планы. Лишённый великодушия, Грушницкий не может простить Печорину своего поражения и решается на подлый шаг – бесчестную дуэль. Он клевещет на Печорина, обвиняя того в близких отношениях с княжной Мери, а во время поединка предлагает бывшему приятелю пистолет, заряженный холостыми патронами.
Примером истинной верности может служить отношение Дмитрия Разумихина – одного из героев
к своему другу – главному герою произведения Родиону Раскольникову. Именно Разумихин поддерживает Раскольникова, когда тот мечется в страшным муках, пытаясь избежать задуманного им убийства старухи процентщицы. Дмитрий ничего не знает о планах Раскольникова, но видит, что тот находится в бедственном положении, поэтому, не раздумывая, предлагает ему своих учеников, чтобы дать возможность подзаработать. Именно Разумихин находит Раскольникова уже после совершения преступления, когда тот лежит в бреду в своей комнатке, похожей на гроб. Именно он вызывает врача и потом буквально кормит главного героя с ложки. Разумихин же заботится о матери и сестре Раскольникова, когда те приезжают в Петербург. Позднее, когда Раскольникова приговорят к каторге, Дмитрий, к тому времени женившийся на сестре Родиона Дуне, принимает решение за четыре года скопить первоначальный капитал и отправиться в Сибирь, поближе к острогу Раскольникова.
помолвленная с Андреем Болконским, поддаётся страсти, вспыхнувшей в ней при встрече с Анатолем Курагиным. Она тоскует по Болконском, который оставил её, чтобы поехать на лечение за границу, но порочная красота Курагина заставляет девушку на время забыть о женихе. Наташа думает, что её чувства к Анатолю настоящие, а главное – взаимные, она отказывается верить упорным слухам о непорядочности и распутстве Курагина. Девушка даже решается на побег с ним. К счастью, побег не состоялся. Но Наташе пришлось горько разочароваться в Анатоле. Она понимает, как больно сделала и Андрею, и своей семье, какой позор она навлекла на всех них. Осознание своей неправоты заставляют девушку обратиться к Богу, она раскаивается и горячо молится о прощении. В конце романа мы видим, как умирающий Болконский прощает Наташу за её поступок, когда девушка приходит к нему и говорит, что знает, какая она была «нехорошая», но теперь она изменилась.
Не такова другая героиня романа – Элен Курагина. Подобно своему брату Анатолю, она порочна и корыстна. Не особо скрываясь от мужа – Пьера Безухова, она окружает себя фаворитами. Пьер узнаёт об этом и оставляет Элен, но женщину это мало заботит. Главное, чтобы муж не переставал оплачивать её счета. Впоследствии она решает любыми путями развестись с Пьером. Именно в это время Элен встречается с двумя мужчинами и мучительно пытается выбрать между ними, мечтая о том, чтобы можно было выйти замуж сразу за двоих.
мы видим, как хранит верность первой и единственной любви героиня Надежда. Совсем юной, она, служившая при господах в доме, влюбилась в молодого барина – Николая Алексеевича. По словам Надежды, она отдала ему всю «свою молодость, свою горячку», да так и осталась ни с чем. Молодой барин бросил её, женился на девушке из своего круга. Встретившись случайно через тридцать лет на постоялом дворе, который держала Надежда, полковник Николай Алексеевич, вспоминает, как прелестна была девушка в молодости. Он просит прощения у Надежды за свой поступок тридцатилетней давности, целует ей руки и признается, что никогда в жизни счастлив не был. Уезжая, он думает, что действительно именно Надежда подарила ему не просто лучшие, но поистине волшебные мгновения жизни, но тут же предаёт свои воспоминания. «Вздор!» – думает герой. «Что бы мы делали, если бы я тогда её не бросил?». Ведомый социальными предрассудками и собственным эгоизмом, Николай Алексеевич не может представить себя Надежду матерью его детей и хозяйкой его дома.
Хранит верность первой любви и другая героиня Бунина
Проводив жениха на войну, вскоре она узнаёт о его смерти. И много ещё всякого было в её жизни после их последнего свидания: тяготы революционного времени, смерть родителей, замужество, отъезд из революционной России, скитания по Европе, зарабатывание на хлеб тяжёлым трудом. Но и по истечении стольких лет, где осталось, казалось, всего так много и разно, уже состарившаяся героиня задаётся вопросом: «А что же было в моей жизни? И отвечает себе: «Только тот холодный осенний вечер». Вся жизнь вместилась в один день – день, когда была молода и влюблена.
Сергей Иванович Тальберг предаёт жену Елену и бросает её в городе, который вот-вот захватят войска Петлюры, а сам бежит в Германию, где вскоре женится на другой женщине.
Маргарита остаётся верной Мастеру даже тогда, когда тот бесследно исчезает. Она делает всё, чтобы разыскать любимого и спасти его и его детище – роман о Понтии Пилате и Иешуа Га-Ноцри. Маргарита идёт даже то, что соглашается продать душу дьяволу. Ведь для неё вечное блаженство на небесах – ничто без того, кого она ждала всю жизнь, кого искала когда-то с жёлтыми цветами в руках. И верность женщины вознаграждена: Мастер найден, а его роман возрождён из пепла. И даже поступок Маргариты – продажа собственной души – прощается. Ведь сделано это было не ради эфемерных вещей вроде денег, славы или вечной молодости. Она пожертвовала душой ради спасения другого человека, а это важное обстоятельство для прощения.
Изменника Родины мы видим
Попав в плен к фашистам вместе со своим напарником Сотниковым, партизан Рыбак становится предателем. Видя окровавленные руки товарища, которого приволокли в подвал после пыток, Рыбак думает, что так просто он не дастся… На допросе он отвечает толково, хитро и старается понравиться полицаю. На следующий день Сотникова, Рыбака и ещё несколько крестьян, укрывавших их, ведут на казнь. Сотников пытается спасти товарища и кричит, что это он убил полицая, а Рыбак здесь ни при чём, оказавшись рядом случайно. Но это не трогает прислужников фашистов – местных полицаев. Видя, что жизнь его обречена, Рыбак падает в ноги к немцам и соглашается сотрудничать. Чурбак из-под Сотникова пришлось выбивать ему: немцам было нужно проверить Рыбака «в деле», «связать ему руку» кровью русского партизана. После этого герой ещё надеется сбежать, но, вглядевшись в полные ненависти глаза мужика-крестьянина, видевшего казнь, понимает, что после совершённого бежать ему некуда…
главный герой – Саня Григорьев является олицетворением верности – верности слову, идее, любви. Так, он не отказывается от мысли доказать свою правоту насчёт того, что полярную экспедицию капитана Татаринова погубил его родной брат – Николай Антонович Татаринов, а сам капитан Татаринов сделал большое географическое открытие. Будучи ещё совсем мальчишкой, он не боится гнева Николая Антоновича. Санька верен и своей любви к Кате Татариновой, нося это чувство в сердце всю жизнь. В свою очередь и Катя преданна Сане. Так, она отказывается верить в то, что её муж погиб во время бомбёжки санитарного поездка и отвергает помощь вечного врага Григорьева – Михаила Ромашова, принёсшего Кате страшную весть. « Верность и измена »
«Солнечный удар» - попытка осмысления режиссером не только философского подтекста бунинской прозы, но и закономерностей развития русской истории. Тем не менее, концептуальным стержнем картины становится взаимосвязь личностного и общенационального , погибельный отзвук ошибок прошлого в настоящем, роль мечтательности, лжи и самообольщения в процессе падения человека и страны в целом.
Структура ленты строится на визуальном и интонационном противопоставлении разных временных пластов: события 1907 года решены в элегическом ключе, как воспоминание, приукрашенное и идеализированное памятью, хрупкое, мимолетное и яркое одновременно; реалии 1920 года показаны в темно-серых тонах, сурово и безысходно. Михалков добивается удивительной визуальной дифференциации этих эпизодов: в воспоминаниях изображение отшлифовано, лишено дефектов, пейзажи предстают сошедшими с картин художников XIX века, лица очаровательны; в настоящем времени фигуры и крупные планы поданы во всей их грубой материальности, программно прозаично, с подчеркиванием физических недостатков героев.
Режиссеру мастерски, посредством выразительных деталей удается связать две истории, два времени в единое целое, изобилующее сложной системой символов и отсылок. Интертекстуально в эпизодах 1920 года прослеживается связь с лентой А. Германа «Седьмой спутник»: идеологические споры офицеров Добровольческой армии, попытка осмысления ими своего поражения поданы несколько прямолинейно в обеих картинах, однако они отражают мировоззренческое разнообразие среди людей, сражавшихся под одними знаменами.
Крупный план лежащего в шезлонге героя, когда он уплывает на пароходе в финале, в сочетании с тонкой музыкальной стилизацией под Г. Малера, устанавливает интертекстуальную связь эпизодов 1907 года со «Смертью в Венеции» Л. Висконти: тема ускользающего времени, мимолетности переживания красоты, очарования мечтательного плена, прозвучавшая в итальянском фильме, отзывается в «Солнечном ударе» мощным эхом, но вместе с тем раскрывается на совершенно ином концептуальном уровне.
Смысловым центром картины становится сцена грехопадения главных героев, именно она служит ключом к пониманию выбранной режиссером тактики взаимоотражения времен: поиск ответа на вопрос «Когда всё это началось?» увлекает героя, режиссера и зрителя в воспоминания о мимолетной любовной связи не случайно - подспудным, почти бессознательным движением совести герой догадывается, что совершил какую-то непоправимую ошибку, за которую теперь расплачивается.
Жизнь в была для лучших ее представителей будто подернута мечтательным туманом, они были так погружены в собственные переживания, в движения своих страстей, что не замечали того, что происходило рядом с ними, не придавали этому значения: именно поэтому главный герой так рассеян, растерян, несмотря на звание офицера, не знает подлинной духовной дисциплины и трезвения. Поддавшись чувственному очарованию, он легко увлекается им на путь греха: отрекаясь от Христа, он даже не способен этого понять.
Система подмен, отказа от подлинного в пользу фальшивого, густая сеть лжи опутывает героев, лишая их воли к сопротивлению.
Система подмен, отказа от подлинного в пользу фальшивого и чужого, густая сеть лжи опутывает героев, лишая их воли к сопротивлению: так незнакомая замужняя женщина находится всецело во власти своих представлений, инфантильно жаждет амурных приключений, низводя себя до уровня посмешища; так пассажиры парохода зачарованы низкопробным обманом иллюзиониста-пошляка, не скрывающего своего поверхностного западничества в сцене обеда с главным героем - еще одной важной сцене фильма.
В этом эпизоде герой подвергается тройному опьянению - алкоголем, обаянием марксистских идей и чувственным женским голосом, и во всех трех случаях он имеет дело с подделкой: алкоголь замутняет разум и ослабляет волю, марксистские иллюзии уводят от понимания реального положения дел, пение незнакомки пытается подменить голос и образ любимой женщины. Искушения, встречающиеся в человеческой жизни, бывают порой весьма тонко проработаны - они ищут места в душе путем навязывания связей с прошлым, знакомым, родным, тем, что может поколебать сердце и обольстить его фальшивым сходством с чем-то важным.
Недисциплинированный, несобранный ум главного героя не способен уловить этой тонкой подмены - вместо часов, которые у него были, ему подсовывают другие, которые плохо открываются; часы, моменты его жизни безвозвратно похищены, размолоты в ступе под грязное языческое камлание - здесь прообраз грядущей революции, совершившейся с молчаливого согласия дворянства, смешанного с любопытством к сомнительным идеям.
Крест героя - его неосознанная, никак не защищаемая разумом вера - был похищен после грехопадения, а новый для него уже ничего не значит и превращается всего лишь в дорогое украшение (фраза о десяти рублях за крест приобретает характер метафоры - экзистенциальной платы, цены покаяния, о которой он возмущенно не хочет ничего знать, заглушая свою совесть).
Марксистское влияние вытесняет объективный анализ социальных проблем, подменяя его классовой ненавистью, дарвинизм изгоняет из души трепет перед богосозданностью человека, низводя самого царя до уровня обезьяны (а значит, его теперь можно легко лишить жизни). Легкий, добровольный отказ людей от того, что глубоко укоренено в самом строе их личности, что ее питает и направляет, подверженность мечтательности, обаянию иллюзии, скрывающей от них реальную правду о мире и самих себе, - всё это было подобно мощному солнечному удару, которому, однако, предшествовал долгий перегрев, беспечность, невнимательность к своему духовному здоровью.
Так, очки комиссара-палача Землячки удивительным образом напоминают пенсне незнакомки; шляпа извозчика, везущего героев в гостиницу, выглядит демонически; мальчик-алтарник, на сомнения которого герой когда-то не обратил внимания, возникает спустя годы в образе профессионального убийцы - связь времен неоспорима сегодня никем, но мало кто способен увидеть непрерывную цепь нераскаянных грехов, увлекающих страну к и последующим десятилетиям кровавого беспамятства.
Михалкову удается через сложную систему нелинейных ассоциаций показать духовные истоки русской трагедии, укорененной в личной катастрофе каждого человека: страну составляют люди и именно их жизненные ошибки, образуя погибельную взаимосвязь, ставят ее перед трудноразрешимыми проблемами.
«Солнечный удар» образует единое концептуальное целое с , но если, воссоздавая историческую атмосферу царствования Александра III, Михалков главной задачей ставил раскрытие особенностей национального самосознания, через частную историю влюбленности показал соблазнение России Западом, то в своем последнем фильме режиссер структурообразующим сделал выявление причин беспечной готовности русских стать жертвами греховного обольщения.
Эпизоды воспоминаний в «Солнечном ударе» заставляют также вспомнить атмосферу идиллического сновидения, которым пропитаны многие сцены «Нескольких дней из жизни И.И. Обломова»: пребывая в состоянии романтического фантазирования и прожектерства, русское дворянство не хотело видеть реальных проблем, в то же время нравственные принципы побуждали их не участвовать в мелкой суете нарождающейся буржуазии. Так чуткие, внимательные, тонкие люди оказались погублены своим духовным безволием и беспечностью. А вместе с ними и вся страна.
Создавая в «Солнечном ударе» карикатурные портреты комиссаров, режиссер будто сам не устает удивляться, как эти невежественные, мировоззренчески и культурно ограниченные фанатики смогли одержать победу над образованными и утонченными людьми, но сам же и предлагает ответ: духовная несобранность, некоторая почти обломовская слабохарактерность, мягкость в какой-то момент встретили не добродушное сострадание Штольца, а агрессивное хамство и слепую уверенность в своей правоте, перед которыми дворянство и капитулировало.
Михалков снял фильм и о нас сегодняшних - о нашей пагубной доверчивости, о невнимательности к тому, что происходит в душе.
Михалков в очередной раз снял фильм не только о прошлой, потерянной России, но и о нас самих, сегодняшних - о нашей пагубной доверчивости, о невнимательности к тому, что происходит в душе, о том, как просто потерять таланты и дары, если ими не дорожить, о том, как легко не заметить медленно подбирающийся и настигающий в момент наибольшей разнеженности солнечный удар.
Этот аспект проблемы, очевидно, вызовет самый сильный резонанс. Любовь как чувство, обнажающее истинный нравственный облик героев, традиционно является темой уроков литературы в старших классах. Вот лишь несколько цитат, которые помогут начать размышление о природе верности и измены:
Его любовь постыла мне.
Мне скучно, сердце воли просит...
(Земфира. А.С. Пушкин «Цыганы» ).
Героини поэмы Пушкина Земфира и Мариула не имеют никаких нравственных обязательств перед мужчинами и детьми. Они слепо следуют своим желаниям, повинуются страстям. Пушкин намеренно создал образ матери Земфиры, которая оставила дочь ради новой любви. В цивилизованном обществе этот поступок вызвал бы всеобщее порицание, но Земфира не осуждает мать. Она поступает так же. Цыгане не считают измену грехом, потому что никто не в силах удержать любовь. Для старика поступок дочери обычен. Но для Алеко – это покушение на его права, которое не может остаться безнаказанным. «Ты для себя лишь хочешь воли», – обвиняет убийцу отец Земфиры. Считая себя свободным, Алеко не желает видеть свободными других. Впервые Пушкин изобразил изгнание романтического героя не только из цивилизованного общества, но и из мира свободы. Алеко изменяет не традициям, а общечеловеческим ценностям.
Роман А.С. Пушкина "Евгений Онегин" содержит множество проблемных вопросов: супружеская верность, ответственность и страх быть ответственным. Герои в начале романа совершенно разные люди. Евгений – городской сердцеед, который не знает, чем развлечь себя, чтобы спастись от скуки. Татьяна – искренняя, мечтательная, чистая душа. И это первое чувство для нее отнюдь не развлечение. Она живет, дышит им, поэтому совершенно не удивляет, как скромная девушка, внезапно идет на такой смелый шаг, как письмо любимому. У Евгения тоже есть чувства к девушке, но он не желает потерять свою свободу, которая, впрочем, совсем не приносит ему радости. По истечении трех лет герои встречаются снова. Они очень изменились. Вместо закрытой мечтательной девушки теперь рассудительная, знающая себе цену светская дама. А Евгений, как оказалось, умеет любить, писать письма без ответа и мечтать о единственном взгляде, прикосновении к той, что когда- то готова была вручить ему свое сердце. Время изменило их. Оно не убило любовь в Татьяне, но научило ее держать под замком свои чувства. А что ж до Евгения, то он, возможно, впервые понял, что такое любить, что такое быть верным. Татьяна Ларина не выбрала путь измены. Она честна:
«Я вас люблю (к чему лукавить?)
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна».
Кто не помнит этих строк? Можно долго спорить: права ли героиня? Но в любом случае её верность долгу жены, верность принятым обязательствам вызывает и восхищение, и уважение.
«Мы расстаемся навеки, однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды» (Вера. М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени» ) Бэла и княжна Мери, Вера и ундина – такие непохожие, но одинаково больно задетые Печориным, пережившие и любовь к нему, и его измену. Княжна Мери – гордая и сдержанная аристократка глубоко увлеклась «армейским прапорщиком» и решила не считаться с предрассудками своей знатной родни. Она первая призналась Печорину в своем чувстве. Но герой отвергает любовь Мери. Оскорбленная в своем чувстве, искренняя и благородная Мери замыкается в себе и страдает. Сможет ли она поверить теперь кому-нибудь? Бэла наделена не только красотою. Это пылкая и нежная девушка, способная на глубокое чувство. Гордая и стыдливая Бэла не лишена сознания своего достоинства. Когда Печорин к ней охладел, Бэла в порыве негодования говорит Максиму Максимычу: «Если он меня не любит… я сама уйду: я не раба, я княжеская дочь!». Отношения с ундиной были для Печорина просто экзотическим приключением. Она – русалка, девушка из забытой сказки. Этим она и привлекла Печорина. Для него это один из витков судьбы. Для нее – жизнь, где каждый борется за своё место. Любовь к Вере была наиболее глубокой и длительной привязанностью Печорина. Не более того! Среди своих скитаний и приключений он оставлял Веру, но снова к ней возвращался. Печорин причинил ей много страданий. Он не дал ей ничего, кроме душевных терзаний. И тем не менее она любила его, готовая принести в жертву любимому человеку и чувство собственного достоинства, и мнение света, и честь мужа. Вера стала рабой своего чувства, мученицей любви. О её измене узнает муж, она теряет свою репутацию, разладились добрые отношения с супругом. Окончательную разлуку с Верой Печорин переживает как катастрофу: он предается отчаянию и слезам.
Нигде так ясно не обнаруживается безысходное одиночество героя и порождаемые им страдания, которые он скрывал от других, будучи постоянно неверным в отношениях с женщинами. «Ведь это нехорошо, ведь это грех, Варенька, что я другого люблю?» (А.Н. Островский «Гроза» ) Верность и измена - это всегда выбор своего поведения в отношениях с любимым. И за этот выбор несёт ответственность не один, а оба - Он и Она. Героиня пьесы Островского «Гроза» изменила мужу. Всем сердцем полюбила она Бориса, слабого, безвольного человека. Тайные встречи Катерины с ним – это желание любви, взаимопонимания. Она осознает греховность своего поведения и страдает от этого. Самоубийство – смертный грех, Катерина знает это. Но идет на это по разным причинам, в том числе, не сумев самой себе простить измены. Может ли читатель оправдать героиню? Понять может, сочувствовать может, но оправдать – едва ли. И не только потому, что заповедь нарушена – предательство трудно простить.
«Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за все...». (Наташа Ростова об Андрее. Л.Н. Толстой «Война и мир» ).
История размолвки Наташи и князя Андрея, крушение, казалось бы, идеальной истории любви возмущает, повергает в недоумение, заставляет вновь и вновь искать ответ на вопрос: «Чем подлый, недалекий Анатоль Курагин затмил блистательного, утонченного, умного Болконского в глазах юной Ростовой»? Что толкнуло Наташу в объятья «подлой, бессердечной породы»? Падение Наташи, ее слезы и боль читатель переживает всем сердцем и, сам того не замечая, делает свой выбор в пользу верности, сочувствуя, все- таки осуждает измену героини.
«Нет, Николай Алексеевич, не простила. Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла. Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя». (Надежда. И.А. Бунин «Тёмные аллеи» ).
Произведения Бунина о любви трагичны. Для писателя любовь – это вспышка, солнечный удар. Его любовь не терпит продления. Если герои и верны этой любви, то только в душе, в воспоминаниях. Героиня новеллы «Тёмные аллеи» сумела сохранить в памяти верность своей первой и единственной в жизни любви к Николаю, где-то в глубине её души теплится огонёк этого прекрасного чувства, так сильно пережитого ею в молодости к «Николеньке», которому, как говорит героиня, она отдала «свою красоту». А что же герой? Для него отношения с Надеждой - мимолётное увлечение красавца-барина горничной. Он даже и не понял, что предал любимую, изменил их любви, когда просто забыл о ней. Но оказалось, что именно эта любовь и была главной в его жизни. Нет счастья у Николая: жена изменила ему и бросила, а сын вырос «без сердца, без чести, без совести». Измена любви делает несчастными обоих, а верность любимому согревает сердце героини, хотя при встрече она и обвиняет его, не прощая за предательство.
«За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!» (М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита» ). Это роман о любви двух людей, которые до встречи друг с другом были каждый по-своему одинок и несчастен. Маргарита будет искать своего Мастера, а когда найдет его, то больше они никогда не расстанутся, потому что именно любовь является той силой, благодаря которой можно пережить все тяготы и невзгоды бытия, не растеряв при этом таких качеств, как верность, надежда, доброта и сочувствие! Чистота нравственного облика Маргариты, ее верность, преданность, бескорыстие, мужество при исполнении долга – это извечные черты русских женщин, способных и коня на скаку остановить, и разделить вместе со своим любимым все тяготы и лишения, которые выпадают на их долю. Она до конца верна своему Мастеру.
Но не забудем, что Маргарита совершает и предательство. В силу своей симпатии к героине литераторы никогда не делают акцента на том, что, полюбив Мастера, Маргарита изменила своему мужу. А ведь её любовь была изменой по отношению к нему. Ради Мастера героиня в какой-то степени предает и себя, ведь она соглашается продать душу дьяволу, быть на балу у Воланда, надеясь, что тот поможет вернуть ей любимого, чего, вероятно, не сделала бы при других условиях. Таков характер Маргариты – она готова на все ради любви. Козни дьявола искусительны: булгаковская героиня подсознательно мучается из-за своей измены мужу и остро ощущает свою вину.
В романе М.Булгакова есть и другие вероломства. Иуда предает Иешуа. Пилат предает справедливость. Мастер предает дело своей жизни. Есть предатели и среди гостей на балу. А еще барон Майгель, Берлиоз. Страшно, когда человек сознательно отдает себя служению мнимым ценностям, понимая их ложность. Вот она, измена самому себе! Писатель убежден, что страшнее открытого зла конформизм тех, кто зло понимает, готов осудить его, но не делает этого из-за малодушия, что все, кто когда-либо пошел на поводу у трусости, так или иначе приходят к предательству.
История зарубежной литературы дарит нам еще один пример удивительного свойства человеческой души – способности верно ждать той самой минуты, той самой встречи...
Любовь, забыть которую нет сил
Тому из нас, кто истинно любил.
(Данте Алигьери. «Божественная комедия» ).
Данте и Беатриче. Недосягаемой она была для Данте при жизни. Но он остался верен ей и после её смерти, открыто, не таясь, расточал самую возвышенную хвалу возлюбленной. Его Беатриче в поэме возвысилась, утратила земные черты, стала мечтой, идеалом жизни, светочем на скорбном пути поэта: «Если жизнь моя продлится ещё несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда ещё не было сказано ни об одной женщине». Данте исполнил свое обещание, он написал великую поэму, в которой воспел свою музу. Не случайно в Раю Данте и его спутник Вергилий встречают тех, кто был верен и добродетелен: святая Лючия, библейские пророки. Они рядом с ней, его божественной Беатриче. Это ли не пример удивительной верности возлюбленной?
Измена Родине, любимой, друзьям… Что может быть страшнее? Поэтому в девятом, самом страшном круге Ада находились, по мнению Данте, предатели родины, изменники. Там первый убийца на земле – Каин, там Люцифер, восставший против Бога, там Иуда, предавший Христа, там Брут и Кассий, предавшие Юлия Цезаря. Вот куда ведет путь изменника – в ад!
Нельзя не вспомнить о трагическом исходе еще одной истории любви:
Нет, не клянись обманчивой луной
В любви до гроба деве молодой!
Иль будешь, как луна, непостоянен...
(Джульетта. В. Шекспир «Ромео и Джульетта» ).
Любовь Ромео и Джульетты, в буквальном смысле любовь до гроба, трогательна и безгранична. Но разве не были «изменниками» два юных сердца? Ведь предали они традиции семьи, нарушили незыблемую (до тех пор!) истину: Монтекки и Капулетти – враги навсегда. Но у кого поднимется рука осудить влюбленных. Их верность друг другу заставляет трепетать, а смерть кладет конец извечной вражде «двух равно уважаемых семей».
Можно говорить о верности и измене, анализируя эпизоды из произведений таких авторов, как:
М. Горький «Мать изменника», сказки «№ IX, № XI» из «Сказок об Италии»;
Л. Н. Толстой «Анна Каренина»;
А.И Куприн «Олеся», «Гранатовый браслет», «Суламифь»;
В. Быков «Сотников»;
М.А. Шолохов «Тихий Дон».
Русская литература отличалась необыкновенной целомудренностью. Любовь в представлении русского человека и русского писателя - чувство в первую очередь духовное.
Бунин в «Солнечном ударе* принципиально переосмысливает эту традицию. Для него чувство внезапно возникающее между случайными попутчиками на пароходе, оказывается столь же бесценным, как и любовь. Причем именно любовь и есть это пьянящее, самозабвенное, внезапно возникающее чувство, вызывающее ассоциацию с солнечным ударом.
Трактовка Буниным темы любви связана с его представлением об Эросе как могучей стихийной силе - основной форме проявления космической жизни. Она трагедийна в своей основе. Так как переворачивает человека, резко меняет течение его жизни. Многое в этом отношении сближает Бунина с Тютчевым.
В любви герои Бунина подняты над временем, обстановкой, обстоятельствами. Что мы знаем о героях «Солнечного удара»? Ни имени, ни возраста. Только то, что он поручик, что у него «Обычное офицерское лицо, серое от загара, с белесыми, выгоревшими от солнца усами и голубоватой белизной глаз». А она отдыхала в Анапе и теперь едет к мужу и трехлетней дочери, у нее прелестный смех и одета она в легкое холстинковое платье.
Можно сказать, что весь рассказ «Солнечный удар» посвящен описанию переживания поручика, потерявшего свою случайную возлюбленную. Это погружение во мрак, почти «умопомрачение», происходит на фоне нестерпимо душного солнечного дня. Обжигающими ощущениями буквально пропитаны все описания. Эта солнечность должна напоминать читателям о постигшем героев рассказа «солнечном ударе». Это одновременно и безмерное счастье, но это все же и удар, потеря рассудка. Поэтому вначале эпитет «солнечный» соседствует с эпитетом «счастливый», то потом в рассказе появляется «бесцельное солнце».
Писатель рисует то страшное чувство одиночества, отторжения от других людей, какое испытал поручик, пронзенный любовью.
Рассказ имеет кольцевую композицию. В самом его начале слышен удар о причал приставшего парохода, и в конце слышны те самые звуки. Между ними пролегли сутки. Но они в представлении героя и автора отдалены друг от друга по меньшей мере десятью годами (эта цифра дважды повторяется в рассказе), а на самом деле вечностью. Теперь едет на пароходе уже другой человек, постигнувший какие-то самые важные вещи на земле, приобщившийся к ее тайнам.
