Аркадий рассказывает историю Кирсанова-старшего в ответ на резкие высказывания...
ДЕТСТВО
Роберт Арден жил не в Сниттерфилде, а в трех-четырех милях западнее, в деревне Уилмкот, где у него также была недвижимость. В прелестном деревянно-кирпичном доме, с вместительными амбарами и большой каменной голубятней на задах, подрастали у него восемь дочерей, младшей была Мэри. На протяжении почти тридцати лет оба деда Шекспира были соседями, их разделяло всего несколько фарлонгов пути, а связывал общий земельный интерес, только один был землевладельцем, а другой эту землю арендовал. Джон Шекспир должен был знать Мэри Арден с раннего детства, и, когда около 1550 года он перебрался в Стратфорд, предоставив отцу и брату самим управляться на ферме в Сниттерфилде, до дома Мэри он мог дойти за какой-нибудь час. Если сын скромного фермера рассчитывал добиться руки дочери сельского джентльмена, он наверняка понимал, что ему нужно упрочить свое положение, и в Стратфорде он избрал для себя ремесло перчаточника. Дело процветало, и вскоре после смерти Роберта Ардена в 1556 году он женился на Мэри. Венчались они, видимо, в церквушке Эстон Кэнтлоу, поскольку к этому приходу принадлежал Уилмкот. Для честолюбивого молодого человека это была хорошая партия: кроме имени и общественного положения, Мэри принесла супругу два земельных надела в Уилмкоте общей площадью 150 акров и наследственную долю в сниттерфилдской недвижимости. Своя недвижимость была и у Джона. Он преуспевал, и как раз накануне женитьбы вложил деньги в два стратфордских дома. Один из них стоял на левой стороне Хенли-стрит в верхней части города. Этот дом располагается восточнее «дома-музея», и возможно, что до приобретения он его арендовал. На Хенли-стрит он был старожилом, поскольку уже в 1552 году его с приятелем, Адрианом Куини, штрафовали за грязь, которую они развели на этом «проспекте». Если он привел невесту в , то в восточном доме он, скорее всего, устроил мастерскую.
В сентябре 1558 года родился первый ребенок. Об этой девочке ничего не известно – вероятно, она умерла в раннем детстве, как и ее пятимесячная сестра, похороненная в апреле 1563 года. Возможно, обе они умерли в эпидемию чумы, которая свирепствовала в Англии в 1563 году, и, поскольку приближалось рождение третьего ребенка, надежда и страх владели сердцами Джона и Мэри Шекспир. Но ударили морозы, и чума отступила, а когда в апреле 1564 года груши и яблони покрылись цветами, родился мальчик – похоже, 23 числа. Его назвали Уильямом, и 26 апреля "Gulielmus filius Yohannes Shakspere" был крещен в приходской церкви св. Троицы.
В ту пору королеве Елизавете было тридцать лет. Шесть лет назад взойдя на английский престол, она получила в удел отсталый и разоренный остров, тянувшийся в хвосте новой эпохи – Ренессанса. Но благодаря замечательным талантам и дерзанию она вывела страну на столбовую дорогу. Сверх того ей удалось объединить подавляющую массу народа, утвердить в качестве официальной религии умеренный протестантизм, хотя, конечно, оставались и нелояльные католики, и недовольные пуритане, полагавшие, что Реформация не довела дела до конца. Советчиком и помощником во всех ее начинаниях был ее секретарь Уильям Сесил лорд Берли, с неколебимой преданностью служивший ей почти до самого конца ее правления.
Одного не могла сделать Елизавета (впрямую, во всяком случае): призвать писателей к возрождению английской литературы, которая после смерти Чосера полтораста лет пребывала в плачевном состоянии. Были композиторы европейского масштаба, в первую очередь Томас Тэлис и его ученик Уильям Берд, но поэтов такого ранга не имелось. Впрочем, косвенно Елизавета могла поспособствовать многому.
И еще одну вещь она просто не желала сделать: выйти замуж. Она флиртовала и в дипломатических целях демонстрировала брачные намерения, однако наиболее вероятным претендентом, похоже, был ее фаворит Роберт Дадли граф Лестер, которому она пожаловала замок Кенилворт. Лестер был непопулярен и вообще не пара – его подозревали в убийстве первой жены; однако замужество Елизаветы продолжало быть актуальным: наследницей престола была ветреная католичка Мария, королева Шотландии, готовившаяся выйти замуж за своего молодого кузена лорда Данли. Лорд Берли был обуян тревогой, но Елизавета по-прежнему оставалась в безбрачии.
Каждое лето Елизавета устраивала парадный выезд: в сопровождении двора и с невероятным количеством поклажи она навещала вельмож, которым повезло – или не повезло – обитать в близкой досягаемости от столицы. В августе 1566 года она провела несколько дней у Лестера в Кенилворте, потом заехала к его брату, графу Уорику, и завершила поездку в Чарлкоте, неподалеку от Стратфорда, в недавно отстроенном поместье сэра Томаса Люси. Когда августовским днем она выезжала через величественные ворота замка и сворачивала на южную дорогу, ведущую в Банбери и Оксфорд, ее, может статься, видел Шекспир, которому в ту пору было два с половиной года. Елизавета же из стратфордских впечатлений могла сохранить только сверкавшую под утренним солнцем церковь на дальнем берегу реки.
СТРАТФОРД
Церковь св. Троицы находится в южном конце города, в зеркале эйвонских вод отражаются высокая алтарная часть и башня (шпиль соорудили уже в послешекспировское время). В течение более двух столетий церковь св. Троицы была общинной церковью, в ней служили священники, жившие в здании Коллегии каноников поблизости, но за двадцать лет до рождения Шекспира капитул распустили, а в дом въехало семейство Кумов. От церкви и здания Коллегии дорога сворачивает налево и скоро вливается в широкую улицу, пересекающую городок с юга на север. Здесь стояли и деревянные дома, и каменные, поскольку котсуолдские каменоломни были всего в нескольких милях от Стратфорда.
В самом центре этой части города располагались строения гильдии: богадельни, здание самой гильдии с длинной классной комнатой грамматической школы наверху, призрачно-серая красавица-часовня. Учреждение религиозное и общественное, гильдия «Святого креста» некогда осуществляла власть в городе, но, подобно Коллегии, была ликвидирована, и городское самоуправление сосредоточилось в руках бейлифа, олдерменов и «главных горожан». На углу, обращенном к часовне Гильдии, стоял просторный, наполовину деревянный дом «Новое место», построенный сэром Хью Клоптоном незадолго до его смерти в 1492 году. Он погребен в церкви. Сэр Хью перестроил также многоарочный средневековый мост в северной части города, через который пролегала единственная дорога на Лондон и в восточные графства, поскольку Стратфорд целиком расположился на западном берегу реки. В детские годы Шекспира это был типичный город с еженедельным базаром, в нем проживало примерно 2000 человек, занятых в сельском хозяйстве либо мелких ремесленников – его отец, к примеру, был перчаточником. Улицы, разумеется, были грязные, но широкие, и при многих домах имелись сады. С Хенли-стрит мальчик почти сразу попадал в дебри Арденского леса и мог бродяжить хоть до Хенли, Уорика, Олстера и Бидфорда, а то, перейдя мост, через какой-то час оказаться у подножия Котсуолдских холмов, где на вздыбившихся кручах лепились буковые рощицы и деревеньки с домами из серого известняка. И само собой, массу развлечений доставляла река.
ОБРАЗОВАНИЕ
В 1561 году Ричард Шекспир умер в Сниттерфилде, где на ферме уже хозяйствовал его младший сын Генри. Он был неудачником, Генри, не вылезал из передряг, а между тем брат Джон процветал в Стратфорде. В 1565 году он был выбран олдерменом, а к 1571 году, побыв в почетной должности бейлифа, сделался своего рода старейшиной - стал главным олдерменом города и мировым судьей. В доме подрастало еще трое детей: Гилберт, Джоан и Энн. Уильяму было семь лет – школьный возраст. Здесь самое время окончательно развеять злонамеренное мнение о Шекспире как о вдохновенном мужлане. Его мать происходила из именитой семьи, отец был честолюбивым и на редкость способным деловым человеком, и хотя документальных свидетельств о его школьном образовании не имеется (а с какой стати им быть?!), но совершенно невероятно, чтобы такие родители могли упустить возможность определить мальчика в местную грамматическую школу. Дети горожан до шестнадцати лет обучались бесплатно, а главное, здешняя школа была из лучших в стране. Посему нам надлежит мысленно видеть Шекспира 1570-х годов за школьной партой в классной комнате над залом заседаний городского совета, где его батюшка содействовал благоденствию города, и наставниками мальчика были тайный католик Саймон Хант и сменивший его уэльсец Томас Дженкинс, дружеский шарж на которого мы еще встретим – это сэр Хью Эванс в «Виндзорских насмешницах». Образование было в основном гуманитарным, учили в первую очередь латыни, и благодаря латинской грамматике Лили мальчик мог познакомиться с классиками, потом полюбить Овидия, свести знакомство с Вергилием, а то и с некоторыми комедиями Плавта и трагедиями Сенеки. Что касается Священного писания, то, видимо, он знал более распространенную «женевскую версию» 1560 года, а не официально принятую «епископскую библию» 1568-го.
Бурлил в 1570-е годы и скромный театральный мир. Еще игрались время от времени средневековые миракли: в Ковентри (это всего двадцать миль от Стратфорда) их играли, как встарь: на пендженте члены ремесленных гильдий представляли «цикл» библейских эпизодов. В местах попроще обходились без претензий: играли на арене, которую окружала земляная насыпь, либо для зрителей сооружали несколько круговых деревянных ярусов. По краю арены стояли холщовые «дома», похожие на купальные палатки, – это были «сцены», сменявшие в пьесе одна другую. В северной части была «адская пасть», в восточной – «рай», то есть деревянная будка с господним престолом, к которому с выступающего на арену помоста вело несколько ступеней. В ожидании своего выхода актеры отсиживались в шатрах, в нужном месте появляясь на арене, где, собственно, и разыгрывалось почти все действие, поскольку помост предназначался для истинно возвышенного «действа» с участием бога.
К началу елизаветинского правления религиозная драма была уже курьезом, пережитком. В трапезных школ и университетов мальчики и юноши играли латинские пьесы, по стране скитались актерские труппы, представлявшие «интерлюдии» – грубые фарсы, наполовину состоявшие из акробатических номеров. Такие представления, очевидно, давались на средневековых аренах (где они уцелели) либо в гостиничных дворах, опоясанных галереями. Существовали, впрочем, интерлюдии более серьезного плана – хотя пьесами в сегодняшнем значении слова их трудно назвать, – написанные для частных представлений в домах знати и при дворе. Для их исполнения – обычно в рождественские дни – нанимали небольшие актерские труппы, которые затем добывали себе пропитание в Лондоне или в провинции. Итак, в школьные годы Шекспира драма влачила жалкое существование. Религиозную драму под корень подкосила Реформация, а достойной ее преемницы, светской драмы, Ренессанс еще не создал. В актерах видели мошенников и бродяг (и многие заслуживали такого отношения), публичных театров не было.
Но незадолго до рождения Шекспира произошли события решающего значения. Директор Итонской школы Николас Юдалл написал комедию на манер Плавта для представления мальчиками, а Томас Сэквил и Томас Нортон – трагедию в подражание Сенеке для разыгрывания при дворе студентами Внутреннего Темпла. «Ралф Ройстер Дойстер» – первая образцовая комедия на английском языке, а «Горбодук» – первая пьеса, написанная белым стихом. Итак, отечественным интерлюдиям с их мешаниной из отдельных эпизодов были явлены сразу два образца классической драматургической формы.
Еще два события, даже более важные, совершились в 1570-е годы. Была официально легализована актерская профессия – при условии, что актеры пользовались покровительством пэра Англии, а в 1576 году в Лондоне был построен первый публичный театр. Инициатива и план предприятия принадлежали Джеймсу Бербеджу, человеку напористому, в прошлом – плотнику, а в те годы актеру графа Лестера. Он обдуманно построил «Театр», как он не обинуясь назвал его, в стремительно разраставшемся пригороде Шордич к северу от стен Сити, подальше от глаз пуританского муниципалитета, честившего театры, наездом игравшие в постоялых дворах Сити, «рассадниками порока и непотребства». «Театр», надо полагать, объединял в себе черты средневековой арены и внутреннего двора гостиницы: двух-трехъярусный амфитеатр огибал открытую площадку с выступающим помостом, на котором всласть куролесили актеры.
Вскоре у Бербеджа объявился конкурент: не прошло и года, как на несколько сотен ярдов ближе к Сити выросла «Куртина», явно метившая перехватывать зрителей, направлявшихся в «Театр». Выявилась и конкуренция иного рода. Громогласным действиям неотесанных актеров рафинированная Елизавета, вполне естественно, предпочитала спектакли детских трупп, где было больше вкуса и была музыка, и посему, с ее милостивого соизволения, регент придворной капеллы арендовал зал в помещении бывшего монастыря Блэкфрайерс на Темзе, где мальчики-певчие давали публичные представления пьес, прежде чем показать их при дворе. У юных певчих собора св. Павла был свой небольшой театр, так что к 1577 году имелось два публичных театра под открытым небом и два под кровлей – частных. Но где было взять поэтов и драматургов, которые писали бы для них?
О всех этих событиях Шекспир, понятно, не ведал, но их отголоски доходили и до Стратфорда. Еще в 1569 году, когда его отец был бейлифом, в город приезжали «Королевские лицедеи», отлученные от двора за непроходимое невежество. Отыграв первый спектакль в зале заседаний городского совета, они получили разрешение играть для широкой публики. В 1570-е годы в Стратфорд уже постоянно наезжали актеры, чаще всего – актеры графа Лестера, и они же, разумеется, развлекали королеву, когда летом 1575 года она гостила в Кенилворте. Празднество было устроено с королевским размахом, и Шекспир наверняка прогулял школу в тот день, когда разыгрывалась грандиозная водная феерия «Дева озера» и его изумленному взору предстал Арион, выплывавший на спине дельфина.
В том году его отец еще прикупал в Стратфорде недвижимость, но вскоре фортуна отвернулась от него. Если он был католиком, что вполне возможно, то его могли разорить штрафы, поскольку дискриминационные меры ужесточались, либо он впутался в дела своего брата Генри (известно, что впоследствии он в них запутался) – как бы то ни было, но к 1579 году обстоятельства вынудили его заложить земли жены в Уилмкоте и продать ее долю в сниттерфилдской недвижимости. В том же 1579 году умерла восьмилетняя Энн, но здравствовал рожденный в 1574-м третий сын, Ричард, и новые заботы сулил ожидавшийся еще один ребенок. Впрочем, Уильяму в апреле будет шестнадцать, он оставит школу и будет отцу помощником. Так обстояли дела в доме на Хенли-стрит весной 1580 года, когда Дрейк приближался к Плимуту, завершив свое плавание вокруг света. Джон Шекспир переживал трудные времена, к тому же в доме было пятеро детей: новорожденный Эдмунд, Ричард шести лет, одиннадцатилетняя Джоан, четырнадцатилетний Гилберт и справивший шестнадцатилетие Уильям. Резонно предположить, что отцовское дело интересовало Уильяма в меньшей степени, нежели три захватывающие книги, только что опубликованные: роман Лили «Эвфуэс», перевод Плутарха, сделанный Томасом Нортом, и «Пастуший календарь» Эдмунда Спенсера, посвященный Филипу Сидни. Литература возрождалась к жизни.
В зрелые годы Шекспир выкажет отменные деловые качества, но запрячься в дела мальчиком – это, конечно, смертная скука, когда так хочется спокойно почитать, а главное – написать что-нибудь. Думается, он выкраивал время для пробы пера и пописывал песни, баллады и белые стихи в подражание Уайету и Серри (их поэмы были напечатаны незадолго до его рождения), а также пасторали в духе новоявленного Спенсера. Пройдет два года, и кареглазый шатен (если доверять раскраске его бюста) превратится в «красивого, хорошо сложенного» мужчину – словом, в молодца, способного завоевать женское сердце.
Уильям Шекспир был английским поэтом, драматургом и актером. Он родился в 1564 году в городе Стратфорд-апон-Эйвон. Его отец, Джон Шекспир, был успешным ремесленником. Уильям был третьим ребенком в семье. Всего у его родителей было восемь детей. Уильям Шекспир посещал стратфордскую грамматическую школу.
В 1582 году Шекспир женился на Энн Хатауэй, дочери местного землевладельца. На тот момент Шекспиру было 18 лет, а Энн была на 8 лет старше его. В 1583 году Энн родила дочь Сьюзен. В 1585 году у пары родилась двойня – сын Хэмнет и дочь Джудит. К сожалению, Хэмнет, единственный сын Уильяма Шекспира, умер в 11 лет.
Жизнь в Лондоне
Позже Шекспир переехал в Лондон. Он много лет жил и работал в этом городе. В то время Шекспир написал большинство своих произведений и стал успешным драматургом. Его труппа была одной из лучших в Лондоне.
В 1599 году на южном берегу Темзы был построен театр. Его назвали "Глобус". В этом театре выступала труппа Шекспира. Работа в театре сделала Шекспира состоятельным человеком. Он был не только драматургом, он также принимал участие в театральных представлениях.
Последние годы
За несколько лет до своей смерти Шекспир переехал в Стратфорд. Он умер 23 апреля 1616 года. Некоторые исследования свидетельствуют о том, что в конце жизни Шекспир болел.
Творчество Шекспира
Среди его работ – такие шедевры мировой литературы, как "Ромео и Джульетта", "Сон в летнюю ночь", "Отелло", "Король Лир", "Гамлет" и многие другие. Кроме того, Шекспир написал 154 сонета.
Влияние работ Уильяма Шекспира огромно: от театра и литературы до современного кинематографа, западной философии и английского языка в целом.
«Биографические сведения о величайшем драматурге христианского периода жизни человечества, несомненно, далеко не соответствуют той безграничной славе, которою окружено его имя. Благодаря этому, главным образом, могла возникнуть нелепая и пошлая в своей основе Шекспир-Бэконовская теория, которая не хочет примириться с тем, чтобы какой-то ничтожный актер мог написать такие великие произведения. Но скудость биографических сведений о Шекспире и значение этой скудости несомненно преувеличены…»
III. Детство Шекспира
В 1558 г. Мери Шекспир родила дочь Иоганну, в 1562 г. вторую дочь Маргариту, но обе они умерли в младенчестве. В конце апреля 1564 г. родилось третье дитя – Вильям. Вполне точно день рождения великого драматурга не установлен. По преданию, долго живущему в его потомстве, он родился в тот же день, когда 52 года спустя умер – 23 апреля. Крещение его в главной Стратфордской церкви – Св. Троицы (Holy Trinity) занесено под 26 апреля старого стиля, тогда еще не отмененного в Англии. Всякому туристу, посещающему эту главную цель литературного паломничества в Стратфорд (здесь погребен Шекспир), прежде всего бросается в глаза поставленная у входа деревянная пергаментная метрическая книга. Это настоящая «книга живота» Шекспира и его близких – тут записи и о рождении его, и о смерти, и о разных других событиях из жизни его семьи.
Неподалеку от метрической книги немного поврежденная древняя каменная купель, в которой, вероятно, был крещен Шекспир.
Не установлено с точностью, в каком из двух принадлежавших отцу Шекспира в улице Генли (Henley-Street) смежных домов, увидел свет Вильям. Со средины XVIII века принимают, что он родился в левом, в котором постоянно жили потомки сестры Шекспира – Гарты, по профессии мясники. В правом долго помещался трактир «Лебедь и Девичья Непорочность». В 1847 г. оба дома были по подписке приобретены и стали общественным достоянием, Их соединили в одно, подновили, оставив в неприкосновенности весь характер постройки и не пострадавшие от времени части. В комнате, где, как принимают, Шекспир родился и прилегающих к ней сохраняется и старинная мебель, a в правом доме устроен Шекспировский музей: портреты его, бюсты, старинные издания, оружие того времени, школьный пюпитр и др.
Дом где родился Шекспир, составляет, конечно, предмет особого внимания литературных паломников (преимущественно американцы), многими тысячами в год посещающих Стратфорд. К задней стороне дома прилегает сад, в котором разведены все упоминаемые у Шекспира растения.
Стратфорд на тихом, меланхолически-красивом Авоне, где Шекспир провел детство, отрочество и отчасти юность, до 18–19 лет, и в настоящее время представляет собою крошечный городок с 8000 жителей, с десятком улиц, который из конца в конец можно пройти в 15–20 минут, Во времена Шекспира число жителей в Стратфорде не превышало 1400 человек, так что собственно это было большое село. И теперь Стратфорд как-бы стоит незначительным клочком среди полей, a тогда смесь «города» с деревней была, очевидно, еще сильнее. Улица, на которой прошла самая впечатлительная пора жизни Шекспира, имела особенно деревенский характер: она потому называлась улицею Генли, что в сущности это была дорога, которая вела в соседний городок Генли.
Несомненно, следовательно, и без всяких индивидуальных сведений о Шекспире, что вырос он, как и всякий деревенский мальчик, резвясь и бегая по полям и лесам. Этим объясняется то превосходное знание природы, которым поражают произведения Шекспира. Специалисты ботаники, садоводы, зоологи и энтомологи составили длиннейшие перечни трав, деревьев, плодов, птиц, насекомых, о которых Шекспир говорил, хотя и мимоходом, но с необыкновенною точностью и меткостью характеризации. Точность усвоения и вообще-то составляет одну из самых замечательных сторон во все углубляющегося гения Шекспира. Моряки, например, совершенно поражены тем точным знанием столь чуждого ему морского дела, которое он проявил в «Буре». Ему, очевидно, достаточно было одних разговоров с какими-нибудь моряками, чтобы превосходно усвоить все существенное. Тем проникновеннее, конечно, изображение того, что он сам вычитал из великой книги природы. Чарующая поэзия картин природы у Шекспира (особенно богат ими «Сон в летнюю ночь») глубоко пережита и перечувствована; в них всегда видно не только знание, но и глубокая любовь. Оттого, между прочим, даже в таких условных произведениях его, как мифологическая поэма «Венера и Адонис», мало той «пастушеской» сентиментальности, которою отличаются «сельские», созданные по классическим образцам, произведения его современников.
Несомненным отголоском почти деревенского быта, среди которого прошла юность Шекспира, является и тот яркий отпечаток фольклора, который лежит на всех его произведениях. Они полны намеков на многочисленные веселые обряды и поверья, которые отличают Англию на рубеже перехода от дававшего простор фантастическому элементу католицизма к мрачному пуританству, с такою неумолимостью вышучиваемого Шекспиром (особенно в «Двенадцатой ночи», фигура Мальволио). Еще не наступил святошеский режим аскетических сект XVII века, изгнавших из Англии «бесовские» наваждения «языческих» переживаний, еще жив был дух той «веселой старой Англии» (Old merry England), который сообщает столько заразительной жизнерадостности и искрящегося смеха тем пьесам и отдельным сценам, где Шекспир не предается своим пессимистическим настроениям. Одновременно с обрядами и поверьями, в памяти Шекспира живо запечатлелись постоянно мелькающие в его драмах старые народные песни и баллады, чуждые уже большим городам, но еще распеваемые странствующими певцами по базарам мелких городов и сел.
К числу детских впечатлений Шекспира, несомненно, принадлежат и отголоски вековой кровавой распри Алой и Белой Розы. Стратфорд находится в центре графства, носящего имя одного из самых грозных главарей междоусобия – могучего Варвика. Едва-ли можно считать простою случайностью тот ореол, которым в хрониках Шекспира окружено имя владельца великолепного замка, и до настоящего времени составляющего одну из главных достопримечательностей окрестностей Стратфорда.
В двух-трех часах ходьбы от Стратфорда находятся развалины другого замечательного замка – Кенильворт, имя которого предание особенно тесно связывает с именем Шекспира. Здесь, в 1575 году происходили устроенные графом Лейстером в честь Елизаветы великолепные празднества, отзвуки которых хотят видеть в «Сне в Иванову ночь» (см. предисловие к этой комедии в I томе). По преданию, их видел 11-тилетний Шекспир, и в своем некогда знаменитом романе «Замок Кенильворт» Вальтер Скотт описал впечатления гениального мальчика.
Лет 7–8 стратфордские дети поступали в школу. Незначительный городок-село Стратфорд обладал, однакоже, поместительною «грамматическою» школою (Gramat School; соответствует нашей гимназии), в которой и по настоящее время стратфордцы получают свое образование. Здесь преподавалась мудрость века – классические языки и литература. Шекспир не принадлежал к числу особенно прилежных учеников. Об этом свидетельствует его друг и великий почитатель – известный писатель Бен-Джонсон, сообщающий, что из школы Шекспир вынес «немного латыни и еще менее греческого языка» («Small Latin, and less Greek)». Однако классических цитат не мало рассеяно в произведениях Шекспира, особенно ранних, и к числу того немногого, что осталось непосредственно от великого писателя, относится экземпляр Овидия (в Бодлеянской библиотеке), принадлежавший Шекспиру и носящий его гриф на заглавном листке. Самое преподавание классической премудрости, очевидно, не внушило Шекспиру особенного почтения: к числу наиболее смехотворных фигур его комедий принадлежат школьные «педанты» – учителя: Олоферн в «Безплодных усилиях любви», пастор Эванс в «Виндзорских кумушках» и другие.
Позднее Шекспир, очевидно, практическим путем, приобрел некоторые познания во французском языке, о чем свидетельствуют, например, французские разговоры в «Генрихе V». Почти несомненно, что он был знаком и с модным тогда в придворных и светских сферах итальянским языком. Основание для такого предположения дают сюжеты некоторых его произведений, которые он из английских источников почерпнуть не мог. Если, например, совершенно несомненно, что с Плутархом, давшим ему чрезвычайно обильный материал для римских трагедий («Юлий Цезарь», «Антоний и Клеопатра», «Кориолан») Шекспир познакомился по английскому переводу, то есть несколько драм его и при том таких знаменитых, как «Венецианский купец» и «Отелло», фабула которых заимствована из итальянских новелл Джовани («Pecorone») и Чинтио («Hecatommithi»), на английский язык не переведенных. Не исключена, правда, возможность того, что содержание этих итальянских новелл Шекспир мог узнать от кого-нибудь из своих многочисленных светских знакомых. Некоторые в книгах не находимые подробности итальянской жизни, изображенной им многократно, он даже наверное мог знать только по устным рассказам лиц, путешествовавших по Италии. Местный колорит итальянской жизни так ярок у Шекспира, что создалась даже целая теория о том, что Шекспир – в какой-нибудь труппе славившихся тогда английских актеров – в молодости побывал в Италии. На самом деле, Шекспир, конечно, никогда не был в Италии, иначе он не заставил бы Валентина из «Двух Веронцев» отправляться из Вероны в Милан морским путем, или Проспера из «Бури» садиться на морской корабль в миланской «гавани». Яркость местного колорита итальянских драм Шекспира представляет собою, таким образом, только одно из многочисленных проявлений необыкновенного дара его все усваивать и органически перерабатывать. Этим же путем мог он по устной передаче усвоить сюжеты, взятые из итальянских новелл. Но, все таки, точное сравнение содержания новелл первоисточников и заимствованных из них драм, совпадение многочисленных и притом очень мелких подробностей, почти не оставляет сомнения, что Шекспир имел перед глазами, при создании этих драм, книгу.
Лет в 14–15 кончалась школьная наука. Шекспир, несомненно, стал помогать отцу, дела которого в это время становились все хуже и хуже. Было ли это следствием увеличения семейства – после Вильяма родились еще три сына и 2 дочери, – или общего экономического кризиса, пережитого Стратфордом в конце XVI века, но только прежнее благосостояние тает. Закладывается и затем пропадает полученная за женою земля, закладывается и продается другое имущество, недавний почетный представитель городского самоуправления неисправно даже платит налоги, попадает в заключение за долги, перестает ходить в церковь, боясь встречи с кредиторами. Чем именно помогал молодой Вильям отцу – с точностью сказать трудно. По одному преданию, он якобы помогал отцу в ремесле мясника, по другому – был школьным учителем в соседних деревнях, по третьему – служил клерком у юриста. Последнее считает очень вероятным известный шекспиролог Фэрниваль, находя в этом объяснение не только изумляющего юристов точного знания английского права, рассеянного в драмах Шекспира, но и замечательного изображения душевных болезней в «Гамлете», «Лире» и др. Психиатры считают это изображение безусловно точным, и так как Шекспир во всяком случае не был врачом, то близкое знакомство с душевными заболеваниями всего скорее могло быть приобретено в конторе юриста. Однако же, всего вероятнее, что и знание права и верное природе изображение тогда еще ложно понимаемых душевных болезней – все то же проявление гениальной способности великого сердцеведа вдумываться в каждое положение до того, что оно исчерпывается в самых сокровенных глубинах своих.
27 ноября 1582 года канцелярией Вустерского епископства было выдано разрешение на брак Уильяма Шекспира с Энн Хетеуэй. Шекспиру было в это время восемнадцать лет, а его жене - двадцать шесть. Через полгода, 26 мая 1583 года, в стратфордской церкви состоялось крещение Сьюзен, дочери Уильяма Шекспира.
Теперь, кажется, выяснены почти все обстоятельства женитьбы Шекспира, за исключением одного: был ли это брак по любви или он был вызван случайной связью, зашедшей столь далеко, что молодому Шекспиру пришлось принять на себя ответственность за последствия.
Жена Шекспира была дочерью Ричарда Хетеуэя, богатого фермера из деревни Шотери, находившейся в двух милях от Стратфорда. У него было семьдесят пять акров земли, и сверх того он оставил по завещанию сорок три фунта стерлингов наличными. (Половины этой суммы хватило бы в те времена на постройку хорошего деревянного дома.)
Между семьями Шекспиров. и Хетеуэев были деловые и, вероятно, дружественные связи. Джон Шекспир однажды вносил залог в поручительство за Хетеуэя, а другой раз давал денежную гарантию за него, когда тот вел какие-то имущественные тяжбы. Эти сведения, почерпнутые из судебных архивов Стратфорда, дают основание полагать, что между семьями существовала несомненная дружба и, вероятно, Уильям знал Энн с самых юных лет.
В те времена в Англии брачный контракт и венчание очень часто были лишь оформлением уже свершившегося ранее фактического брака. Еще до венчания в церкви мужчина и женщина считались состоящими в браке, если имело место обручение. Обрученные уже не имели права вступать в брак с третьим лицом. Закон признавал детей, рожденных до заключения-брака, если родители были уже обручены. Как правило, однако, во избежание недоразумений обрученные венчались для того, чтобы полностью узаконить своих детей. Нередко родители венчались буквально накануне рождения ребенка. Записи в церковноприходской книге Стратфорда свидетельствуют о том, что Шекспир и его жена были далеко не единственными венчавшимися уже тогда, когда ожидалось появление на свет ребенка.
Как сказано выше, Шекспир вынужден был просить о том, чтобы ему разрешено было венчаться без общепринятого трехкратного оглашения в церкви, на что понадобилось бы три недели. Но начиная с 1 декабря и по 13 января был период, в течение которого оглашения о вступлении в брак и венчания не разрешались, так как это было время всякого рода религиозных праздников, связанных с рождеством. Таким образом, если бы Шекспир не поспел с этой процедурой до 1 декабря, ему и его жене пришлось бы ждать полтора месяца. А ждать уже было нельзя. Так разъясняется поспешность, - с которой было совершено венчание Шекспира.
В одном из документов, относящихся к этой процедуре, имеется ошибка, долго смущавшая биографов Шекспира: писец епископской канцелярии, регистрируя разрешение на венчание, записал невесту Шекспира не как Энн Хетеуэй, а как Энн Уэтли.
Это вызвало недоумения и различные догадки биографов. Была даже придумана романтическая история о том, будто Шекспир сначала находился в близких отношениях с Энн Хетеуэй, затем решил жениться на другой девушке - Энн Уэтли, но так как Энн Хетеуэй оказалась в положении, то ему пришлось венчаться именно с ней, а не с другой Энн.
Ничего подобного на самом деле не было. Настойчивость шекспироведов, пытавшихся распутать эту загадку о двух Энн, в конце концов увенчалась успехом. Один из исследователей внимательно прочитал книгу записей канцелярии Вустерского епископства и обнаружил, что в тот же день, когда писарь оформлял разрешение на брак Шекспира, он до этого делал какую-то запись, в которой фигурировало имя некоего Уэтли, повторявшееся несколько раз. Видимо, это имя навязло в памяти епископского писаря, и он по ошибке вместо фамилии Хетеуэй опять написал Уэтли.
Теперь, когда нам известна фактическая и юридическая сторона женитьбы Шекспира, уместно полюбопытствовать: был ли счастливым брак автора «Ромео и Джульетты»?
Мы знаем, что жена была намного старше его. Нельзя ли из этого сделать вывод, что она была более активным партнером в этом супружестве, чем он?
Не личными ли воспоминаниями навеяны строфы поэмы «Венера и Адонис», где полная зрелой красоты Венера в тени лесных дубрав пытается соблазнить юного Адониса? Вот они, борясь, упали на землю, она впилась в его губы губами:
Она в слепом неистовстве бушует,
Вдруг ощутив всю сладость грабежа, -
В ней страсть с безумством ярости ликует,
Лицо горит, вся кровь кипит... Дрожа,
Она в забвенье отшвырнула разум,
И стыд, и честь - все умолкает разом {*}.
{* «Венера и Адонис». Перевод Б. Томашевского.}
Впрочем, может быть, это всего-навсего поэтическая фантазия. Однако то здесь, то там в пьесах Шекспира мелькают фразы, которые похожи на отражение личного опыта автора.
В «Буре» Просперо обещает принцу Фердинанду, что отдаст за него свою дочь Миранду. Однако он предупреждает его:
Но если ты кощунственной рукой
Ей пояс целомудрия развяжешь
До совершенья брачного обряда -
Благословен не будет ваш союз.
Тогда раздор, угрюмое презренье
И ненависть бесплодная шипами
Осыплют ваше свадебное ложе,
И оба вы отринете его.
Так охраняй же чистоту, пока
Не озарил вас светоч Гименея {*}.
{* «Буря», IV, 1. Перевод Мих. Донского.}
Не личным ли опытом навеяны эти слова? Шекспир, как мы знаем, «до совершенья брачного обряда» «развязал пояс» Энн Хетеуэй.
И еще: в «Двенадцатой ночи» герцог Орсино говорит переодетой в мужское платье Виоле, которая служит у него пажем:
Ведь женщине, пристало быть моложе
Супруга своего: тогда она,
Обыкновеньям мужа покорясь,
Сумеет завладеть его душой.
Найди себе подругу помоложе,
Иначе быстро охладеешь к ней {*}.
{* «Двенадцатая ночь», II, 4. Перевод Э. Линецкой.}
Все это - поэзия, а документы говорят нам о семейной жизни Шекспира следующее. Через полгода после венчания у Шекспира и его жены, в мае 1583 года, родилась дочь Сьюзен. Не прошло и двух лет, как Энн родила двойню, и в феврале 1585 года в стратфордской церкви окрестили сына и дочь Шекспира - Гамнета и Джудит, названных так по имени своих крестных отца и матери - пекаря Гамнета Сэдлера и его жены Джудит. В двадцать один год Шекспир был отцом большого семейства, о котором он заботился всю жизнь.
Крещенный 26 апреля 1564 года и родившийся, вероятно, за несколько дней до этого числа, был старшим сыном зажиточного и энергичного горожанина, имевшего много детей и жившего в Стратфорде, называющемся в отличие от других местечек или маленьких городов того же имени Стратфордом-на-Эйвоне, в графстве Уорикшир. Мать Шекспира была из дворянской фамилии Арденов (Arden). В детстве Шекспир получил некоторое школьное образование, очень невысокое, но гуманистическое , давшее ему возможность понимать римскую историю и латинскую поэзию. Едва достигнув юношеских лет, он попался в охоте за дичью в парке сэра Томаса Льюси. По английским законам охота на чужой земле считалась одним из самых преступных видов кражи. Юноша был арестован и предан суду; он отомстил сэру Томасу пасквилем в стихах, который прибил на воротах его парка.
Очень может быть, что связанные с этим неприятности были причиной решения Шекспира покинуть Стратфорд; может быть также, что он слышал об удаче, найденной некоторыми его знакомыми на лондонских сценах . Возможно и то, что повело его в Лондон желание помогать деньгами, какие он заработает там, отцу, которому угрожала продажа имущества за долг и который, судя по этому, находился в стесненном положении. Как бы то ни было, юноша-Шекспир в 1587 году покинул Стратфорд, отправился в Лондон и поступил там в актеры. За пять лет до этого (в 1582 году) он женился на Анне Хатауэй (Hathaway), которая была семью или восемью годами старше его, и когда уехал от неё, имел трех детей.
Уильям Шекспир
В 1589 году через два года после переселения в Лондон Шекспир был уже членом товарищества, которому принадлежал Блэкфрайерский театр. Он решил сам писать драмы для сцены, на которой играл. Предполагают, что он еще в Стратфорде писал довольно большие произведения в стихах: его поэмы «Венера и Адонис» и «Похищение Лукреции» имеют такой страстный характер, что их надо считать произведениями юношеских годов. Обе они написаны в господствовавшем тогда вкусе подражания итальянской поэзии. В них много гипербол, картин южной природы, тех оборотов с притязаниями на остроумие, которые назывались у итальянцев concetti. Вместо сжатого рассказа, какой был бы у него, если б он уже достиг тогда самостоятельности, мы видим в этих поэмах длинные монологи, утомительное многословие, риторическую разрисовку сладострастных положений.
Но именно эти поэмы и сонеты доставили юному Шекспиру известность в кругу образованной публики; он приобрел ее в первые годы XVII века. Томас Нэш говорит, что Шекспир мог бы сделаться великим поэтом, если б остался верен итальянскому вкусу, а не занялся сочинением драм для денег, но что и в том роде поэзии он «не лишен достоинств и приобрел себе из всего множества современных драматических писателей наибольшую славу». Итак, в эти годы молодого Шекспира еще ставили в разряд обыкновенных драматургов, считали его только более даровитым, чем другие, не находили его великим поэтом. Это понятно, потому что первые его драмы одинаковы с пьесами Марло , Грина и других тогдашних драматургов. Сходство так велико, что о некоторых драмах трудно решить, Шекспиром написаны они, или нет.
