Аркадий рассказывает историю Кирсанова-старшего в ответ на резкие высказывания...
Джунковский и его воспоминания
Через два месяца после падения российской монархии, в мае 1917 г. в Петрограде перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства предстали многие бывшие министры, высшие сановники и придворные. 2 июня главный редактор стенографического отчета комиссии А. Блок записал в своем дневнике: "В. Ф. Джунковский. 5 февраля 1913 г. - 19 августа 1915 г. - товарищ министра внутренних дел, при Маклакове и немного при Щербатове. Погоны генерал-лейтенанта. Теперь начальник 15-й Сибирской стрелковой дивизии. Неинтересное лицо. Голова срезана. Говорит мерно, тихо, умно. Лоб навис над глазами, усы жесткие. Лицо очень моложавое и загорелое. […] Нет, лицо значительное. Честное. Глаза прямые, голубовато-серые. Опять характерная печать военного. Выражения (удрали, уйма, надуют, как стеклышко). Прекрасный русский говор" 1.
Владимир Федорович Джунковский (1865–1938) был личностью весьма примечательной и неординарной. За десять лет, с 1905 по 1915 г., он прошел путь от капитана до генерал-майора Свиты, получив в эти же годы сначала должность вице-губернатора и московского губернатора, а затем - командира Отдельного корпуса жандармов и товарища (заместителя) министра внутренних дел. Падение же его в августе 1915 г. было более стремительным, чем возвышение, более громким и, пожалуй, более симптоматичным. Но в наши дни лишь немногие ученые-историки знают о его трагической судьбе, а широкому кругу читателей даже имя В. Ф. Джунковского неизвестно. Долгое время мало кому были доступны закрытые в спецхране его воспоминания, охватывающие более чем полувековой период времени, давно уже ставшего Историей. Теперь мы не только можем, но должны узнать и осмыслить отечественную историю во всей ее полноте, открыто и честно посмотреть в глаза ее ушедших творцов, понять их поступки.
С этой целью Издательство имени Сабашниковых предлагает читателям познакомиться с воспоминаниями В. Ф. Джунковского. Но у нас была и еще одна задача. Эти воспоминания писались по инициативе М. В. Сабашникова для публикации в его издательстве, а сам Владимир Федорович был близко знаком и дружен со всем семейством Сабашниковых, особенно с сестрой Михаила Васильевича, Ниной Васильевной (в замужестве Евреиновой). В имении Евреиновых Борщень в Курской губернии В. Ф. Джунковский часто гостил, встречал Рождество и Новый год, отдыхал летом. Под его крылом начинали свою служебную карьеру старшие сыновья Н. В. Евреиновой. Только закрытие издательства в 1934 г. вынудило Михаила Васильевича оставить надежду на публикацию воспоминаний В. Ф. Джунковского, как, впрочем, и своих собственных.
Издательство имени Сабашниковых, возрождая серию "Записи Прошлого", стремится осуществить программу М. В. Сабашникова. Уже напечатаны его собственные воспоминания и мемуары Е. А. Андреевой-Бальмонт, теперь мы предлагаем читателям труд В. Ф. Джунковского. Но прежде следует сказать несколько слов о личности мемуариста.
Родословная В. Ф. Джунковского восходит к легендарному монгольскому князю Мурзе-хану Джунку, прибывшему в Москву в составе посольства в начале XVI в. при Василии III. Из этого рода вышел известный в свое время воевода Ксендзовский, владевший в Галиции поместьем Джунковка.
Русская ветвь его потомков вела свое начало от жившего в конце XVII в. полковника Кондратия Джунковского. Одним из продолжателей этого рода был в конце XVIII в. Семен Семенович Джунковский, принадлежавший к духовному сословию. В 1764 г. у него родился сын Степан, дед В. Ф. Джунковского.
Степан Семенович получил прекрасное агрономическое образование и в 1780 г. (по рекомендации духовника Екатерины II Самборского) был направлен за границу для "усовершенствования в науках о земледелии". Пробыв около семи лет в Англии, Франции и Фландрии, он вернулся в Россию, был определен в Лейб-гвардии Преображенский полк и назначен учителем английского языка к дочерям наследника престола великого князя Павла Петровича. После восшествия Павла I на престол С. С. Джунковский стал чиновником и в 1811 г., уже при Александре I, занимал должность директора Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел. С 1803 г. С. С. Джунковский состоял членом, а позднее секретарем Вольного экономического общества, редактором издаваемых им "Трудов", принимал участие в расселении колонистов, в унификации мер и весов Российской империи. Из-под его пера вышла целая серия работ по вопросам экономики и сельского хозяйства. С. С. Джунковский умер в 1839 г. в возрасте 75 лет.
При Николае I род Джунковских, имевших земли в Полтавской губернии, был включен в родословную дворянскую книгу Полтавской губернии с пожалованием герба. Латинский девиз на нем гласил: "Deo et proximo", т. е. "Богу и ближнему". В. Ф. Джунковский вспоминал впоследствии, что этот девиз "тщательно хранили в своем сердце" его родители, следовали ему в течение всей своей жизни, "стараясь воспитывать детей в том же духе" 2.
От брака с Анной Александровной Берг С. С. Джунковский имел сыновей: Александра, Петра, Степана и Федора и дочерей: Анну, Елизавету, Марию и Прасковью. Из них наибольшую известность получил старший - Степан. Покинув Россию и поселившись в Риме, он перешел из православия в католичество, вступил в орден иезуитов и даже был кандидатом на должность кардинала этого ордена. Однако, имея сан католического священника, он женился на англичанке Монгомери, за что был отлучен от католической Церкви. Позднее Степан Степанович Джунковский переселился в Париж и стал проповедовать необходимость объединения католичества и православия. Впоследствии, вернувшись в лоно православной Церкви, он возвратился в Россию и служил в Святейшем Синоде. Другой сын, Петр, оставался помещиком Полтавской губернии.
Федор Степанович, отец В. Ф. Джунковского, служил в Петербурге, достиг больших чинов и должностей и удачно женился. У него было четыре сына: Степан, Федор, Николай и Владимир и три дочери: Евдокия, Ольга и Мария. К сожалению, о судьбе братьев и сестер Владимира Федоровича мы почти ничего не знаем. Известно лишь, что Николай Федорович, женатый на Е. В. Винер, был крупным чиновником в Министерстве финансов, а в 1905 г. был переведен в Тифлис, в управление кавказского наместника. Умер он в 1915 г. Незамужняя сестра Евдокия Федоровна большую часть жизни провела вместе с Владимиром Федоровичем.
"Я, - писал о себе В. Ф. Джунковский, - родился 7 сентября 1865 г. в Петербурге. Моему отцу было 49 лет, моей матери 43 года. Отец мой Федор Степанович в то время был в чине генерал-майора и за год до моего рождения был назначен начальником канцелярии генерал-инспектора кавалерии, пост которого тогда занимал один из братьев императора Александра II великий князь Николай Николаевич (старший), и членом комитета по устройству и образованию войск, в каковых должностях и пробыл почти до самой своей смерти. Мать моя Мария Карловна Рошет была лютеранкой…она значительно пережила отца и скончалась в 1895 г., через 16 лет после его смерти" 3.
Происхождение и положение семьи открывало перед Владимиром Федоровичем Джунковским широкие возможности в выборе карьеры. Этому способствовало и военное образование, полученное им в одном из самых привилегированных учебных заведений - Пажеском корпусе в Петербурге. По его окончании в 1882 г. В. Ф. Джунковский был зачислен в 1-й батальон Лейб-гвардии Преображенского полка, которым командовал великий князь Сергей Александрович. Прослужив около двух лет, В. Ф. Джунковский был произведен сразу же, минуя чин прапорщика, в подпоручики, а через четыре года стал поручиком. В этом чине 23 декабря 1891 г. он был назначен адъютантом московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и оставался на этом посту и в этом звании более тринадцати лет. Только 6 декабря 1895 г. в день тезоименитства Николая II, В. Ф. Джунковский получил чин штабс-капитана, а через пять лет, 6 мая 1900 г., был произведен в капитаны.
Судьба В. Ф. Джунковского резко изменилась в 1905 г.: 4 февраля этого года великий князь Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной эсером-террористом Каляевым. В своих мемуарах В. Ф. Джунковский описывает это событие очень сдержанно, не выражая своих личных чувств, хотя с деталями и фактическими подробностями. Вряд ли кто осмелится упрекнуть за это мемуариста, помня, что он писал эти строки, когда одна из центральных улиц Москвы была названа именем Каляева - убийцы великого князя, а Сергиевский народный дом был переименован в клуб имени Каляева.
Больше полугода В. Ф. Джунковский продолжал числиться в прежней должности адъютанта погибшего великого князя. Однако за это время он сильно продвинулся по служебной лестнице - в апреле 1905 г., в память о великом князе, он был сразу же, минуя чин подполковника, произведен в полковники.
30 июля 1905 г. В. Ф. Джунковский был назначен московским вице-губернатором, но оставался в этой должности всего три месяца и 11 ноября 1905 г. заменил престарелого московского губернатора Г. И. Кристи. Надо сказать, что В. Ф. Джунковский вполне подходил для этого, так как, состоя при генерал-губернаторе, был не только его адъютантом, но и помощником, готовил документы и решения по многим административным вопросам. Чтобы понять степень полномочий и ответственности губернатора и его место во властных структурах города и губернии, надо посмотреть прежде всего, что же представляла собой первопрестольная столица России в начале XX столетия.
К этому времени Москва заметно расширила свои границы и была одним из крупных промышленных городов мира. Ее население с пригородами составляло более 1,6 миллиона человек, и по числу жителей город вышел на девятое место в мире, уступая лишь Лондону, Нью-Йорку, Парижу, Берлину, Чикаго, Вене, Петербургу и Филадельфии 4. В течение нескольких предвоенных лет население Москвы ежегодно увеличивалось на 50 тысяч человек - число жителей среднего российского губернского города. Заметно менялся и внешний облик Москвы. Начавшийся в России экономический подъем вызвал строительную горячку. Быстрыми темпами возводились жилые дома, торговые заведения, банки, роскошные особняки. Строились здания Казанского и Брянского (Киевского) вокзалов, московского почтамта и другие общественные сооружения. Город опоясала Окружная железная дорога, соединившая десять вокзалов, конка была почти вытеснена трамваем, а кареты и экипажи соседствовали с автомобилями. Около 20 улиц в центре освещались электричеством, работал телефон.
В ведении губернатора была и Московская губерния с ее 13 уездами, заштатным городом Воскресенском, Павловским и Сергиевым посадами, 166 волостями, включающими более 3,5 тысяч сельских обществ и более 5,5 тысяч селений. Губерния являлась основной административной единицей Российской империи.
В бытность В. Ф. Джунковского губернатором высшая административная власть в Москве и губернии была представлена генерал-губернатором, губернатором и градоначальником. Наряду с ними существовали выборные представительные органы: губернское земское собрание и его исполнительный орган - земская управа, и городская дума с городской управой и ее председателем - городским головой. В этой системе генерал-губернатор обладал высшей военной и административной властью, которая значительно расширялась в периоды "исключительного положения". Так было во время декабрьского вооруженного восстания 1905 г., подавленного Ф. В. Дубасовым с помощью войск и полиции. Функции же градоначальника в Москве были чисто полицейскими и распространялись только на город.
В руках губернатора была сосредоточена административная власть на территории губернии и города. Он возглавлял губернское правление и больше десятка различных совещательных учреждений - присутствий, комитетов, комиссий. С их помощью губернатор осуществлял надзор за фабрично-заводской промышленностью и рабочими, за губернской полицией, поступлением податей, набором рекрутов, за крестьянскими, земскими и городскими органами самоуправления и проч. В. Ф. Джунковский подробно описал эту сторону своей деятельности и даже привел распорядок дня губернатора в конце пятой главы своих воспоминаний 5.
Роль, которую играл губернатор во властной системе, определялась не только его официальным статусом, но во многом и самой личностью человека, занимавшего этот пост. Так, Г. И. Кристи при генерал-губернаторе великом князе Сергее Александровиче и даже после его гибели оставался обычно в тени, на втором плане, в то время как В. Ф. Джунковский, будучи еще вице-губернатором, исполнял обязанности губернатора de jure и de facto.
На начало его губернаторства приходятся два важнейших политических события, две исторические вехи в судьбе России: первая революция и учреждение высшего представительного законодательного органа - Государственной Думы. В. Ф. Джунковский был очевидцем обоих событий и отразил их в своих мемуарах в присущей ему деловой и фактографической манере.
Вооруженное восстание в Москве он определяет как "выходящие из ряда вон беспорядки". Его информация о всероссийской октябрьской стачке и декабрьских боях в Москве ограничена теми немногими фактами, свидетелем которых он был лично, и теми, что фигурировали в официальных донесениях в Департамент полиции: бои у дома Фидлера и на Пресне, действия дружинников на Московско-Казанской ж. д. Впоследствии, в 1919 г., Московская ЧК осудила В. Ф. Джунковского за участие в разгроме вооруженных выступлений в Московской губернии в декабре 1905 г. Однако в это время Москва и губерния были объявлены на "исключительном положении", и высшая власть полностью переходила в руки генерал-губернатора, которому предоставлялись чрезвычайные полномочия. Тем не менее в своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский не дистанцируется от власти, высоко оценивая действия Ф. В. Дубасова в ликвидации беспорядков в Москве.
Твердость убеждений, сознание правоты и честности своей позиции, ясно и отчетливо выраженные в воспоминаниях, свидетельствуют и о мужестве В. Ф. Джунковского, писавшего их после нескольких лет тюремного заключения. Следует помнить также, что к двадцатой годовщине первой русской революции эти события были окружены героическим ореолом, публиковались многочисленные воспоминания их участников и труды первых советских историков, оценивавших декабрьское восстание 1905 г. в Москве как пролог к будущей великой победоносной революции 1917 г.
Большая часть воспоминаний отражает повседневную жизнь Москвы и губернии. Будни В. Ф. Джунковского редко проходили в его служебном кабинете. Он был в постоянных разъездах, инспектировал земские школы и больницы, следил за санитарным обеспечением губернии, особенно когда возникала опасность эпидемии, проводил смотры пожарных команд и проч. Во время сильнейшего московского наводнения 1908 г., лесных пожаров и других стихийных бедствий В. Ф. Джунковский всегда оказывался в самых опасных местах, организовывал эвакуацию жителей, медицинскую и продовольственную помощь, поддерживал дух и спокойствие населения. Незабываемое впечатление оставляет описанная им в воспоминаниях за 1908 г. картина затопленной Москвы накануне пасхальной службы или рассказ о поездке в отрезанную разливом Оки Белопесоцкую слободу, куда В. Ф. Джунковский приехал на Пасху, утром, захватив для крестьян полтораста куличей и пасх и несколько сот яиц.
Неудивительна поэтому огромная популярность В. Ф. Джунковского у местного населения. Когда он, будучи отозван в Петербург, оставил должность губернатора, семь уездных городов Московской губернии (Серпухов, Коломна, Верея, Можайск, Клин, Подольск и Воскресенск) присвоили ему звание почетного гражданина. В Рузском уезде его имя дали земской школе, в Верейском - земскому училищу. В Можайском уезде портрет В. Ф. Джунковского был помещен "на вечные времена" в Бородинском музее, созданном при его непосредственном активном участии в 1912 г. к празднованию столетия Бородинского сражения.
Всеобщую благодарность и уважение В. Ф. Джунковский завоевал не только честным и ревностным исполнением служебного долга. Много душевных сил и времени он отдавал благотворительности. Он был попечителем Варваринского сиротского дома Лобовых, Общества попечения о детях-сиротах, родители которых были осуждены и сосланы по судебным приговорам, и множества других благотворительных организаций. Но особенно близко к сердцу принимал он судьбу Московского столичного попечительства о народной трезвости, одним из учредителей, а с 1905 г. и председателем которого был.
В. Ф. Джунковский считал пьянство одним из главных общественных недугов, мешающих благосостоянию русского народа, разрушающим его физическое и нравственное здоровье. Свою боль и тревогу по этому поводу он неоднократно высказывал в обращениях к населению губернии. Образованное общество он призывал принимать конкретные меры для борьбы с этим злом. При непосредственном участии В. Ф. Джунковского в Москве был организован антиалкогольный музей и созван I съезд по борьбе с алкоголизмом и пьянством.
Среди мер, принимавшихся Московским попечительством, - открытие первых наркологических лечебниц для алкоголиков и организация досуга для малоимущих слоев населения в целях отвлечения их от пьянства: устройство дешевых столовых, чайных, библиотек, читален, воскресных школ и курсов, организация народных гуляний. Главная роль в этих мероприятиях отводилась народным домам, которых в Москве в 1911 г. насчитывалось 10. В. Ф. Джунковский приложил немало усилий к их организации, а Сергиевский народный дом был одним из его любимых детищ. Большой театрал, любитель оперы, имевший друзей среди известных московских артистов, В. Ф. Джунковский сумел с их помощью и вместе с другими энтузиастами организовать драматические и оперные спектакли в народных домах, которые привлекали массу зрителей из низших слоев городского населения.
На годы губернаторства В. Ф. Джунковского вообще приходится расцвет культурной, просветительской и общественной жизни в Москве. В 1907 г. открылся Московский коммерческий институт, в 1908 г. - университет имени А. Л. Шанявского, затем Педагогический институт и Педагогическое общество имени Г. Шелапутина, в 1910 г. - Московское общество воздухоплавания, в 1912 г. - Музей изящных искусств имени Александра III, позже - елизаветинская Марфо-Мариинская обитель служения Богу и ближнему, храм-усыпальница великого князя Сергея Александровича в Кремле и множество памятников: Александру III, генералу М. Д. Скобелеву, доктору Ф. П. Гаазу, первопечатнику Ивану Федорову, Н. В. Гоголю и др. Широко отмечались 100-летие странноприимного дома графа Шереметева, Московского городского архива, пятидесятилетие Московского купеческого общества и многие другие памятные даты. Во всех этих торжествах В. Ф. Джунковский по своему положению губернатора принимал живейшее участие. Он проявлял одинаковое внимание и к сохранению памятников старины, заботясь, например, о реконструкции Китайской стены, и к новейшим достижениям техники, будь то первые автопробеги или авиаполеты.
В 1910 г. он даже поднялся в небо на "Фармане" С. И. Уточкина. "Самолет весил 30 пудов, - вспоминает В. Ф. Джунковский, - площадь поверхности 40 кв. м, наибольшая скорость около 100 км (92 версты). Пилот сидел впереди, пассажир сзади, несколько выше и на крошечном велосипедном сиденье, упора почти никакого, ноги можно было упереть в тоненькую жердочку, а руками держаться за такие же тоненькие передние жердочки" 6. За организацию перелета Москва - Петербург В. Ф. Джунковский был избран председателем Московского общества воздухоплавания. Все это сохранилось в его памяти, и обо всем он оставил свидетельства в своих мемуарах.
Среди обилия празднеств особенно выделялись торжества по случаю столетней годовщины Бородинского сражения, с большой пышностью отмечавшейся в 1912 г. в присутствии императора, представительной французской и других иностранных делегаций.
Подготовка к юбилею началась более чем за год. Специально учрежденный Комитет по созданию Музея 1812 года стал собирать экспонаты, связанные с Отечественной войной 1812 г., на Чистых прудах было построено здание для панорамы Ф. А. Рубо "Бородино", открылась для посетителей Кутузовская изба в Филях, а в селе Горки Можайского уезда, по дороге из Москвы на Бородино, был сооружен памятник М. И. Кутузову. Любопытно заметить, что для этого В. Ф. Джунковский за свой счет выкупил у местных крестьян сажень земли в свою собственность, и, таким образом, памятник великому полководцу установлен на земле В. Ф. Джунковского.
В. Ф. Джунковский был главным устроителем Бородинских торжеств. Он наблюдал за сооружением памятников воинской славы на Бородинском поле, строительством дорог и специальной железнодорожной ветки для царского поезда, реконструкцией вокзала, размещением многочисленных делегаций от воинских соединений, принимавших участие в военном параде, депутаций от всех губерний России, заботился об организации их питания, медицинской помощи и проч. Немало сил он потратил на сооружение Музея 1812 года в Инвалидном домике, на благоустройство и украшение всех мест, где проводилось празднество, и, наконец, он обеспечивал безопасность императора, царской семьи и многочисленных высокопоставленных гостей. Во время Бородинских торжеств В. Ф. Джунковский неотлучно находился при императоре, и Николай II по заслугам оценил проделанную им работу и одобрил умелую организацию охраны, которая не мешала царю общаться с народом.
Деятельность В. Ф. Джунковского на губернаторском посту была замечена и высоко оценена императором еще раньше: в 1908 г. он был произведен в генерал-майоры (флигель-адъютантом Свиты B. Ф. Джунковский состоял с весны 1905 г.). Исполняя свои свитские обязанности, В. Ф. Джунковский часто приезжал на дежурства в Петербург, имел свидания с Николаем II и заслужил его расположение. Eгo приглашали к царскому столу запросто, без посторонних и без официальных церемоний. Здесь, во время бесед за чайным столом, Владимир Федорович имел возможность лучше и ближе узнать Николая II и проникся к нему искренней любовью. Императорская чета отвечала ему симпатией и любезным вниманием. Успех Бородинских торжеств отразился на карьере и судьбе В. Ф. Джунковского. 23 января 1913 г. он был назначен на пост командира Отдельного корпуса жандармов и товарища министра внутренних дел, "курирующего", как мы теперь сказали бы, всю политическую полицию империи.
Отдельный корпус жандармов входил в состав Министерства внутренних дел, и министр внутренних дел считался шефом Корпуса. Корпус жандармов (в начале 1913 г. он насчитывал 12 700 человек) был специальным воинским формированием, военные чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи. Согласно "Положению о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия" от 14 августа 1881 г. во главе Корпуса стояли командир и штаб с отделениями разного назначения. При этом офицеры Отдельного корпуса жандармов, составляющие штат губернских жандармских управлений, охранных отделений, розыскных пунктов, в своей политической и розыскной работе подчинялись Департаменту полиции Министерства внутренних дел. Во главе этого департамента стоял директор, который назначался министром внутренних дел и находился в непосредственном подчинении товарища министра, заведовавшего полицией. В 1913 г., когда В. Ф. Джунковский вступил в должность, министром внутренних дел был незадолго до того назначенный Н. А. Маклаков, а директором Департамента полиции C. П. Белецкий.
Главной задачей Корпуса жандармов, как следует из Положения 1881 г., была охрана государственного порядка и, вместе с ведомством дворцового коменданта, особы императора, членов императорской семьи и высших должностных лиц государства. Для предупреждения и искоренения всяких посягательств на то и другое в каждой губернии существовали жандармские управления, к которым впоследствии прибавились охранные отделения в С.-Петербурге, Москве, Варшаве, а затем и в других крупных городах. В 1907 г. по инициативе директора Департамента полиции М. И. Трусевича были созданы районные охранные отделения (по одному на несколько губерний). Кроме того существовали розыскные пункты и жандармско-полицейские управления железных дорог. Каждое из этих учреждений вербовало секретных агентов, организовывало наружное наблюдение, пользовалось перлюстрацией писем и нередко не брезговало ни провокацией, ни шантажом. Финансировалась эта работа, помимо бюджетных средств, еще и из секретного фонда Министерства внутренних дел, подотчетного лишь самому министру.
Познакомившись с деятельностью своего нового ведомства, В. Ф. Джунковский в первом своем приказе по Корпусу жандармов 6 февраля 1913 г. напомнил своим подчиненным слова императора Николая I, сказанные А. X. Бенкендорфу при учреждении Корпуса жандармов в 1827 г., как "священный завет милосердия, призывавший осушать слезы несчастных" 7. При этом В. Ф. Джунковский выразил надежду, что в офицерской среде Корпуса он встретит "те качества, которыми гордится русская армия, - а именно - дух товарищества, взаимного доверия и благородного прямодушия в отношении к начальникам, друг к другу и к подчиненным" 8.
Яркое и необычное выступление на полицейском поприще нового руководителя вызвало живейший интерес и резонанс во всех кругах общества. В своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский подробно и с юмором описывает, как пытались залучить его в свой стан крайние монархисты во главе с князем В. П. Мещерским, приводит отклики оппозиционной прессы, одобрительные и недоверчивые.
Так, П. П. Рябушинский писал в своей газете "Утро России", что "истинно порядочный человек в частной жизни, В. Ф. Джунковский всецело перенес эту порядочность в область служебных отношений", а это явление "в России редкостное" 9. Другой журналист из той же газеты, И. Лопатин, со скептицизмом замечал: "…мы, обыватели, пытаемся угадать, кто кого раньше переделает на свой лад: жандармы своего начальника или начальник - жандармов"10.
В консервативных кругах приход В. Ф. Джунковского в Министерство внутренних дел встретили с большой настороженностью и опаской. Наиболее ярко это отразилось в переписке Д. А. Хомякова с К. Н. Пасхаловым, который для черносотенцев был патриархом и теоретиком одновременно. В своем письме Д. А. Хомяков заметил, что назначение В. Ф. Джунковского "заставляет почесать затылок", поскольку "очень уж ненадежный этот господин, хотя и любимец публики". К. Н. Пасхалов согласился с тем, что выбор "Джунковского в начальники всероссийской полиции действительно побуждает не только устремиться к затылку, но и душу направиться в пятку" 11.
У этих людей были серьезные основания для беспокойства. С первых же дней своей работы В. Ф. Джунковский обнаружил множество таких вещей, с которыми он не мог мириться. Прежде всего он решил покончить с анонимными письмами, поступавшими к нему в огромных количествах. Он объявил, что не будет их читать, как не читал в Москве.
Первым ответственным делом В. Ф. Джунковского на новом посту была организация охраны императора и царской семьи во время их путешествия по русским городам в связи с празднованием 300-летия дома Романовых в мае 1913 г. Маршрут проходил через Владимир, Суздаль, Боголюбово, Нижний Новгород, Кострому, Ярославль и Москву, и В. Ф. Джунковский постоянно сопровождал Николая II. Записи, которые он сделал в это время, дали ему возможность красочно и подробно рассказать в воспоминаниях о том, как проходили встречи царя с народом.
Романовские торжества были ярким событием в деятельности В. Ф. Джунковского и скоро сменились рутинной работой в министерстве. Теперь делом первостепенной важности стала реформа полиции и борьба с порочными методами ее работы, прежде всего с провокаторством.
Необходимость реформирования полиции, статус которой почти с екатерининских времен сохранялся без существенных изменений, первым осознал П. А. Столыпин, при котором был разработан соответствующий законопроект. Но этому воспротивились губернаторы, увидевшие в нем ущемление своих прав. Их поддержал Н. А. Маклаков и отозвал законопроект из Государственной Думы. В. Ф. Джунковский решил прежде всего провести реорганизацию органов политического сыска. В своих воспоминаниях он пишет, что распри и недоразумения, возникавшие между этими учреждениями, настолько мешали делу, что оказалось возможным даже дерзкое покушение на П. А. Столыпина, приведшее к его трагической гибели.
В 1913–1914 гг. В. Ф. Джунковским была ликвидирована большая часть районных охранных отделений, часть охранных отделений была упразднена или преобразована в розыскные пункты, а руководство розыскной деятельностью на местах было сосредоточено в губернских жандармских управлениях. Одновременно он принял меры по реорганизации внутренней агентуры. Циркуляром 1 мая 1913 г. В. Ф. Джунковский запретил вербовать секретных агентов из воспитанников средних учебных заведений и потребовал постепенно избавиться от тех, кто был завербован ранее."…Розыскным учреждениям, - указывалось в циркуляре, - надлежит прежде всего, в целях сохранения от влияния революционной пропаганды обучающихся в средних учебных заведениях, направить секретную агентуру на освещение соприкасающейся с ними среды, для чего нет надобности пользоваться услугами самих обучающихся, так как последние являются лишь объектом пропаганды и по своему развитию не в состоянии отнестись сознательно и серьезно к обязанностям секретного агента, и потому использование их в этом направлении может привести только к нежелательным явлениям" 12.
В связи с этим В. Ф. Джунковский касается в воспоминаниях так называемого "Витмеровского дела", нашумевшего в свое время. Суть его состояла в том, что в частной гимназии Витмера полиция арестовала группу гимназистов во время собрания ученической организации, использовав для внедрения в нее агентов-гимназистов. Дело получило широкую огласку в прессе, результатом которой стал запрос в Государственной Думе. В. Ф. Джунковский оценил действия полиции как чудовищное развращение учащейся молодежи.
С этих же позиций оценивал он и деятельность секретной агентуры среди военнослужащих в армии. К тому же, как он понял, там процветали провокация и доносы, порой ложные. Случалось, что сами агенты распространяли в воинских частях революционные прокламации, пытаясь таким путем обнаружить сочувствующих революционному движению. Такими приемами были вызваны волнения в Туркестанском военном округе в 1912 г. В. Ф. Джунковский был убежден, что борясь с провокацией, он тем самым укрепляет дисциплину в армии и ее боеспособность 13.
Воспоминания В. Ф. Джунковского дают представление о том, что провокация стала страшной язвой, разъедавшей не только политическую полицию и армию, но и все общество. Он подробно описывает скандальные дела Д. Г. Богрова, от руки которого погиб П. А. Столыпин, Р. В. Малиновского, Е. Н. Шорниковой и других. Пределом низости и падения считал В. Ф. Джунковский провокаторскую деятельность Е. Ф. Азефа - секретного сотрудника Департамента полиции и одного из руководителей Боевой организации эсеров. Главную ответственность за распространение таких безнравственных и вредных для безопасности государства методов розыскной работы В. Ф. Джунковский возлагал на бывшего командира Корпуса жандармов П. Г. Курлова и директора Департамента полиции С. П. Белецкого. Последнего В. Ф. Джунковский считал самой одиозной фигурой и при первой же возможности избавился от него, заменив в начале 1914 г. своим надежным сотрудником В. А. Брюн де Сент-Ипполитом. Не менее решительно он освобождался и от других чиновников полицейского ведомства, не вызывавших у него доверия и скомпрометировавших себя нечистоплотными методами работы. В то же время В. Ф. Джунковский, во избежание упреков в пристрастности, решил расстаться с полезным и близким человеком, мужем своей сестры Д. К. Гершельманом - начальником штаба Корпуса.
Своими решительными мерами В. Ф. Джунковский нажил себе множество недоброжелателей. Самым ярым его врагом стал С. П. Белецкий. Впоследствии, после отставки В. Ф. Джунковского, он вновь вернулся в Министерство внутренних дел и сразу же инспирировал издание брошюры Н. П. Тихменева, "разоблачавшего" "либеральное направление генерала Джунковского и его сочувствие освободительному движению" 13.
Абсурдность этого обвинения, как, впрочем, и прямо противоположных утверждений, становится очевидной с первых же страниц воспоминаний. Позиция В. Ф. Джунковского, пожалуй, ближе всего к взглядам П. А. Столыпина, которого он бесконечно уважал и трагическую гибель которого глубоко переживал. Особенно ярко это проявляется в отношении к Государственной Думе, которой отводится много места и в московских, и в петербургских главах воспоминаний. В. Ф. Джунковский со стенографической точностью передает думскую полемику, одинаково не одобряя ни ультраправых, ни ультралевых. Воспроизводя пикировку В. М. Пуришкевича и Н. Е. Маркова 2-го с их постоянными оппонентами П. Н. Милюковым и Н. С. Чхеидзе или описывая противостояние Думы и правительства, он в то же время не пытается встать "над схваткой".
Монархист и консерватор, В. Ф. Джунковский видел свой долг в служении "Престолу и Отчеству" и как человек порядочный и религиозный делал для монархии и России то, что велели ему долг и совесть. При этом он часто вызывал недовольство правых, монархических кругов и выражал мысли, более подходящие оппозиции. Реформаторская деятельность В. Ф. Джунковского и встреченное им сопротивление в высших кругах государственной власти заставляют вспомнить аудиенцию у Николая II Председателя IV Государственной Думы М. В. Родзянко в декабре 1913 г. Он обвинил правительство в том, что оно "не заботится о проведении в жизнь тех реформ, которые действительно могли бы обновить устаревшие части государственного механизма", проявляет "полную инертность", что на местах это "вызывает глубокое нестроение, открывающее в перспективе тяжелые возможности повторения тех взрывов, которые омрачили печальной памяти 1905 год" 14.
Летом 1914 г. В. Ф. Джунковскому самому пришлось иметь дело с одним таким "взрывом" - крупномасштабной стачкой рабочих Бакинских нефтяных промыслов. Он был командирован в Бакинскую губернию с чрезвычайными полномочиями, дающими ему право применить военную силу для подавления стачки 16. В. Ф. Джунковского потрясли бесчеловечные условия работы и быта рабочих; он увидел в этом причину постоянного недовольства и будущих конфликтов. Поэтому он использовал свои полномочия для оказания давления на владельцев промыслов, призывая их хотя бы минимально улучшить эти условия, и одновременно предъявил жесткие требования бастующим, добиваясь немедленного выхода на работу. Последнее дало повод члену Государственной Думы А. Е. Бадаеву обвинить В. Ф. Джунковского в "расправе над бакинскими рабочими" 17, но В. Ф. Джунковский отверг эти обвинения и в Думе, и, более подробно - в своих мемуарах. Главным его аргументом было то, что он не воспользовался данными ему чрезвычайными полномочиями и не прибегнул к вооруженной силе.
Начало Первой мировой войны заставило В. Ф. Джунковского поспешить с завершением своей кавказской командировки и с возвращением в Петроград. Здесь его ждали новые задачи, связанные с военным временем. Он не только сопровождал императора во всех поездках по стране, но успевал побывать в намеченных местах высочайшего посещения заранее, чтобы обеспечить усиленную охрану и надлежащий прием. За год с начала войны В. Ф. Джунковский неоднократно посещал вместе с Николаем II действующую армию, а также Киев, Полтаву, Екатеринослав, Одессу, Николаев, города прифронтовой полосы - Львов, Перемышль, ряд предприятий, производивших вооружение, - Путиловский завод в Петербурге, Брянский и Тульский заводы, множество госпиталей и лазаретов для раненых.
Другую заботу В. Ф. Джунковского составляла служба контрразведки, организованная в Департаменте полиции в начале войны. Здесь была разработана и налажена агентурная работа в приграничных районах, на завоеванных территориях в Галиции, а также в тылу врага - в Германии и Австрии. Донесения секретных агентов В. Ф. Джунковский широко использует в своих воспоминаниях при описании экономического положения Германии в 1914–1915 гг., общественно-политических настроений в Западной Украине накануне войны и после побед русской армии, взятия Перемышля и Львова. В этих донесениях представлен весь спектр политических партий, националистических и проавстрийских группировок, действовавших в этом регионе, даны характеристики видных политических деятелей и сделана попытка анализа общей ситуации. На документах Департамента полиции и письмах основывается и рассказ В. Ф. Джунковского об эвакуации Варшавы в связи с немецким наступлением в 1915 г.
Работа полиции и Корпуса жандармов внутри страны с началом войны стала очень напряженной. Объявление всеобщей мобилизации требовало контроля, а подчас и вмешательства В. Ф. Джунковского для обеспечения порядка при сборе призывников и их доставке в места дислокации армии. Была усилена работа на железных дорогах для выявления иностранных агентов и пресечения утечки за рубеж ценностей и стратегических материалов. Большое внимание уделялось и социалистическим партиям, активизировавшим свою антиправительственную агитацию. В ноябре 1914 г. В. Ф. Джунковский вступил в спор с министром юстиции И. Г. Щегловитовым по поводу того, каким судом, гражданским или военным, судить депутатов Государственной Думы - большевиков. И. Г. Щегловитов настаивал на военном суде, В. Ф. Джунковский, желавший избежать общественного скандала во время войны, стоял за гражданский суд. Вмешательство и поддержка Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича обеспечили ему победу.
В 1915 г. В. Ф. Джунковский оказался втянутым в конфликт, связанный с погромами и выступлениями против "немецкого засилья" в Москве. На этот раз ему пришлось оправдываться в Государственной Думе по обвинению в бездействии полиции и в своем германофильстве. В воспоминаниях он подробно, даже повторяясь, рассказывает о московских беспорядках и совершенно определенно указывает их причину - умышленное попустительство московских властей, прежде всего главноначальствующего Ф. Ф. Юсупова и градоначальника А. А. Адрианова.
Обвинение было снято, однако стан недругов В. Ф. Джунковского пополнился. Теперь среди них были такие влиятельные в придворных кругах лица, как Ф. Ф. Юсупов (старший) и И. Г. Щегловитов, ловкие, беспринципные чиновники как С. П. Белецкий, и другие обиженные, например А. А. Адрианов. Все они плели свои интриги и ждали случая, когда В. Ф. Джунковский споткнется. Таким камнем преткновения стал для него Г. Распутин.
Г. Распутин вызывал у В. Ф. Джунковского не только чувство брезгливости и презрения, но и опасения за престиж и судьбу самой монархии. По его инициативе Департамент полиции установил за Г. Е. Распутиным особое наблюдение, и к 1 июня 1915 г. на рабочем столе В. Ф. Джунковского скопилось множество донесений секретных агентов о пьяных оргиях "старца", в которых он компрометировал императрицу. Тогда В. Ф. Джунковский решился на мужественный и рискованный поступок - составил "всеподданнейшую записку", в которой подробно изложил все известные ему факты, называя вещи своими именами. Это был действительно смелый шаг - император не терпел вмешательства в свою частную жизнь, а Распутин уже стал "Другом" и частью жизни царской семьи. В свое время П. А. Столыпин поплатился немилостью за попытку аналогичного вмешательства. В. Ф. Джунковский, конечно, знал об этом, но для него честь Престола и судьба Отечества были дороже личной карьеры.
Записка готовилась в обстановке величайшей секретности, о ней знали всего несколько ближайших помощников В. Ф. Джунковского, черновик был уничтожен. И хотя о своих намерениях В. Ф. Джунковский поставил в известность министра внутренних дел Н. А. Маклакова, всю ответственность он брал на себя, выступая только от своего имени.
В июне 1915 г. В. Ф. Джунковский, испросив аудиенцию, был принят императором, представил ему свою записку и доложил ее содержание. Николай II слушал его внимательно, не прерывая, казался ошеломленным, а прощаясь, попросил держать его в курсе дела. В. Ф. Джунковский вышел от царя успокоенный и довольный. В последующие дни Г. Распутин был удален от двора, а к автору записки царь "был более милостив, чем когда-либо".
Однако друзья Г. Е. Распутина и недруги В. Ф. Джунковского, как он пишет, "не дремали и приняли меры" 18. Его записка была передана императрице Александре Федоровне, и та потребовала, чтобы флигель-адъютант Саблин провел контррасследование. В ходе его и под сильным нажимом бывший московский градоначальник А. А. Адрианов показал, что о "скандале у "Яра" (этот эпизод был ключевым моментом записки) ему ничего не известно. Императрица потребовала отставки В. Ф. Джунковского, а Распутин вернул утраченные позиции.
15 августа 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от занимаемой должности, даже без объяснения причин и традиционно принятого выражения благодарности за беспорочную службу. Слух об этом быстро распространился по столице и вскоре достиг и Москвы. Каждый день на домашний адрес В. Ф. Джунковского приходили сочувственные письма и депеши.
"Всей душой с Вами, - писал ему известный политик, бывший Председатель III Государственной Думы, лидер партии октябристов А. И. Гучков. - Знаю, что Вы переживаете. Но не скорбите, а радуйтесь Вашему освобождению из плена. Вы видите - "они" - обреченные, их никто спасти не может. Пытался спасти их Петр Аркадьевич (Столыпин. - Авт.) - Вы знаете, кто и как с ним расправился. Пытался и я спасти, но затем махнул рукой. Пытались сделать и Вы, но на Вас махнули рукой. Но кто нуждается в спасении, так это - Россия. И она от Вас не отмахнется. Она нуждается в таких людях, как Вы. Послужите ей. Крепко жму Вашу руку. Глубоко уважающий Вас и искренне преданный А. Гучков" 19.
В. Ф. Джунковский не понял или сделал вид, что не понял горькие слова А. И. Гучкова. В ответном письме он пишет, что не может принять соболезнования, а часть письма у него "вызвала недоумение". "Я не изменю тем идеалам и заветам, с которых начал свою службу монарху и России", - заключил он свой ответ20.
Отставка была тяжелым потрясением для В. Ф. Джунковского. Осенью того же года он по собственной просьбе был назначен в действующую армию. Февральская революция застала его на Западном фронте в должности командира 15-й Сибирской стрелковой дивизии.
Интересна аттестация, данная В. Ф. Джунковскому 30 июля 1916 г. генерал-лейтенантом А. Е. Редько: "С большим жизненным опытом и пониманием людей. Отлично поставил себя в дивизии, где пользуется общими любовью и авторитетом. Дело военное любит и предан ему до глубины души… В бою очень спокоен, правильно оценивает обстановку. Прекрасно владеет собой, умеет это передать и окружающим… За девять месяцев работы во время войны приобрел необходимые опыт и знания, а потому считается заслуживающим повышения по должности" 21.
Повышение состоялось, однако только после Февральской революции. В апреле 1917 г. В. Ф. Джунковскому было присвоено звание генерал-лейтенанта. В сентябре того же года единодушным решением солдатского комитета он был "допущен на должность командира 3-го Сибирского армейского корпуса" 22.
Между двумя этими событиями, в июне 1917 г. В. Ф. Джунковский давал показания перед Чрезвычайной следственной комиссией, которая не нашла в его действиях на посту товарища министра внутренних дел и командира Корпуса жандармов ничего противозаконного, а недавняя опала стала дополнительным свидетельством в его защиту.
После Октябрьского переворота, в ноябре 1917 г., В. Ф. Джунковский вместе с группой генералов был арестован в Ставке Верховного главнокомандующего, доставлен в Петроград и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Из этой беды его выручило, вероятнее всего, доброжелательное отношение к нему солдатского комитета 3-го Сибирского армейского корпуса, которым он тогда командовал. Во всяком случае, В. Ф. Джунковскому, одному из немногих арестованных, удалось сохранить жизнь и свободу. Он сразу же подал рапорт об отставке, формально - по состоянию здоровья, а на деле потому, что он не хотел "участвовать в развале армии", как он признался позднее в своих воспоминаниях 23.
17 декабря 1917 г. В. Ф. Джунковскому, как бывшему царскому офицеру, "относящемуся лояльно к советской власти", была оформлена отставка "ввиду хронической болезни сердца… с мундиром и пенсией от казны в 3270 руб.", которую он стал получать с апреля 1918 г. 24. Однако с этого времени начались новые превратности его судьбы.
В сентябре 1918 г., направляясь в Путивль к родным, В. Ф. Джунковский был снят с поезда на станции Орша и арестован. Произошло недоразумение, он был принят за разыскиваемого ВЧК офицера, причастного к "Союзу спасения Родины". И хотя личность В. Ф. Джунковского была быстро установлена, его все же не отпустили. В связи с покушением на В. И. Ленина в сентябре 1918 г. в стране был объявлен "красный террор". Бывших офицеров арестовывали, бросали в тюрьмы и расстреливали. В. Ф. Джунковского из Смоленской губчека доставили в Московскую ЧК и заключили в Бутырскую тюрьму.
Из книги Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая автора Амосов Николай МихайловичВоспоминания Запомнилась дорога с Дальнего Востока. Переполненный вагон. Поезд брали штурмом, с помощью солдат. Одна полка на троих. 12 дней, долгие остановкина станциях, очереди у будок "Кипяток", скудные пристанционные базарчики, оборванные дети с ведерочками из
Из книги Воспоминания.Том 1 автораВоспоминания Ах, эта стариковская память... Как много места занимают мысли о прошлом. Иногда оно кажется совсем реальным, даже трудно отличить от настоящего, особенно это касается друзей. Живут и живут в душе, никак не хотят умирать.Поэтому о Кирилле нужно закончить, хотя
Воспоминания Памяти отца моего Викентия Игнатьевича СМИДОВИЧА И если я наполнил жизнь борьбою За идеал добра и красоты, О, мой отец, подвигнут я тобою, Во мае возжег живую душу
Из книги И.П.Павлов PRO ET CONTRA автора Павлов Иван ПетровичВОСПОМИНАНИЯ
Из книги Как знаю, как помню, как умею автора Луговская Татьяна АлександровнаМои воспоминания Когда я что-нибудь из моей жизни рассказывал, то частенько слышалось: «Как было бы хорошо, если бы вы это когда-нибудь в свободную минуту записали». Теперь это свободное время оказалось. Не попробовать ли в самом деле? К тому же мы переживаем такое
Из книги О том, что видел: Воспоминания. Письма автора Чуковский Николай КорнеевичВОСПОМИНАНИЯ
Из книги Цель жизни автора Яковлев Александр СергеевичВоспоминания
Из книги При дворе двух императоров (воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II) автора Тютчева Анна ФедоровнаВоспоминания Штрихи и факты. - Оперативность в большом и малом. - «У каждого есть недостатки, важно, чтобы баланс был положительный». - Экзамен на грамотность. - «Нельзя по каждой мелочи издавать решение правительства». - «Не бойтесь говорить правду».На протяжении
Из книги Воспоминания автора Достоевский Андрей Михайлович Из книги Воспоминания (1915–1917). Том 3 автора Джунковский Владимир ФёдоровичВоспоминания ЧТО-ТО ВРОДЕ ВВЕДЕНИЯ ИЛИ ВСТУПЛЕНИЯ В минувшем июле месяце сего 1875 года мы с женою отпраздновали свою серебряную свадьбу в кругу наших милых и добрых детей, каковых я желал бы иметь всем отцам семейств. Семейное торжество это происходило в городе Ярославле,
Из книги Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 1 автора Кулиш Пантелеймон АлександровичВ. Ф. Джунковский. Август 1915 – декабрь 1917 15 августа 1915 года товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов Владимир Федорович Джунковский был уволен от службы по личному указанию императора Николая II. Поводом послужило досье, собранное
Из книги автораVI. Воспоминания Н.Д. Белозерского. - Служба в Патриотическом институте и в С.-Петербургском Университете. - Воспоминания г. Иваницкого о лекциях Гоголя. - Рассказ товарища по службе. - Переписка с А.С. Данилевским и М.А. Максимовичем: о "Вечерах на хуторе"; - о Пушкине и
Джунковский и его воспоминания
Через два месяца после падения российской монархии, в мае 1917 г. в Петрограде перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства предстали многие бывшие министры, высшие сановники и придворные. 2 июня главный редактор стенографического отчета комиссии А. Блок записал в своем дневнике: "В. Ф. Джунковский. 5 февраля 1913 г. - 19 августа 1915 г. - товарищ министра внутренних дел, при Маклакове и немного при Щербатове. Погоны генерал-лейтенанта. Теперь начальник 15-й Сибирской стрелковой дивизии. Неинтересное лицо. Голова срезана. Говорит мерно, тихо, умно. Лоб навис над глазами, усы жесткие. Лицо очень моложавое и загорелое. […] Нет, лицо значительное. Честное. Глаза прямые, голубовато-серые. Опять характерная печать военного. Выражения (удрали, уйма, надуют, как стеклышко). Прекрасный русский говор" 1.
Владимир Федорович Джунковский (1865–1938) был личностью весьма примечательной и неординарной. За десять лет, с 1905 по 1915 г., он прошел путь от капитана до генерал-майора Свиты, получив в эти же годы сначала должность вице-губернатора и московского губернатора, а затем - командира Отдельного корпуса жандармов и товарища (заместителя) министра внутренних дел. Падение же его в августе 1915 г. было более стремительным, чем возвышение, более громким и, пожалуй, более симптоматичным. Но в наши дни лишь немногие ученые-историки знают о его трагической судьбе, а широкому кругу читателей даже имя В. Ф. Джунковского неизвестно. Долгое время мало кому были доступны закрытые в спецхране его воспоминания, охватывающие более чем полувековой период времени, давно уже ставшего Историей. Теперь мы не только можем, но должны узнать и осмыслить отечественную историю во всей ее полноте, открыто и честно посмотреть в глаза ее ушедших творцов, понять их поступки.
С этой целью Издательство имени Сабашниковых предлагает читателям познакомиться с воспоминаниями В. Ф. Джунковского. Но у нас была и еще одна задача. Эти воспоминания писались по инициативе М. В. Сабашникова для публикации в его издательстве, а сам Владимир Федорович был близко знаком и дружен со всем семейством Сабашниковых, особенно с сестрой Михаила Васильевича, Ниной Васильевной (в замужестве Евреиновой). В имении Евреиновых Борщень в Курской губернии В. Ф. Джунковский часто гостил, встречал Рождество и Новый год, отдыхал летом. Под его крылом начинали свою служебную карьеру старшие сыновья Н. В. Евреиновой. Только закрытие издательства в 1934 г. вынудило Михаила Васильевича оставить надежду на публикацию воспоминаний В. Ф. Джунковского, как, впрочем, и своих собственных.
Издательство имени Сабашниковых, возрождая серию "Записи Прошлого", стремится осуществить программу М. В. Сабашникова. Уже напечатаны его собственные воспоминания и мемуары Е. А. Андреевой-Бальмонт, теперь мы предлагаем читателям труд В. Ф. Джунковского. Но прежде следует сказать несколько слов о личности мемуариста.
Родословная В. Ф. Джунковского восходит к легендарному монгольскому князю Мурзе-хану Джунку, прибывшему в Москву в составе посольства в начале XVI в. при Василии III. Из этого рода вышел известный в свое время воевода Ксендзовский, владевший в Галиции поместьем Джунковка.
Русская ветвь его потомков вела свое начало от жившего в конце XVII в. полковника Кондратия Джунковского. Одним из продолжателей этого рода был в конце XVIII в. Семен Семенович Джунковский, принадлежавший к духовному сословию. В 1764 г. у него родился сын Степан, дед В. Ф. Джунковского.
Степан Семенович получил прекрасное агрономическое образование и в 1780 г. (по рекомендации духовника Екатерины II Самборского) был направлен за границу для "усовершенствования в науках о земледелии". Пробыв около семи лет в Англии, Франции и Фландрии, он вернулся в Россию, был определен в Лейб-гвардии Преображенский полк и назначен учителем английского языка к дочерям наследника престола великого князя Павла Петровича. После восшествия Павла I на престол С. С. Джунковский стал чиновником и в 1811 г., уже при Александре I, занимал должность директора Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел. С 1803 г. С. С. Джунковский состоял членом, а позднее секретарем Вольного экономического общества, редактором издаваемых им "Трудов", принимал участие в расселении колонистов, в унификации мер и весов Российской империи. Из-под его пера вышла целая серия работ по вопросам экономики и сельского хозяйства. С. С. Джунковский умер в 1839 г. в возрасте 75 лет.
При Николае I род Джунковских, имевших земли в Полтавской губернии, был включен в родословную дворянскую книгу Полтавской губернии с пожалованием герба. Латинский девиз на нем гласил: "Deo et proximo", т. е. "Богу и ближнему". В. Ф. Джунковский вспоминал впоследствии, что этот девиз "тщательно хранили в своем сердце" его родители, следовали ему в течение всей своей жизни, "стараясь воспитывать детей в том же духе" 2.
От брака с Анной Александровной Берг С. С. Джунковский имел сыновей: Александра, Петра, Степана и Федора и дочерей: Анну, Елизавету, Марию и Прасковью. Из них наибольшую известность получил старший - Степан. Покинув Россию и поселившись в Риме, он перешел из православия в католичество, вступил в орден иезуитов и даже был кандидатом на должность кардинала этого ордена. Однако, имея сан католического священника, он женился на англичанке Монгомери, за что был отлучен от католической Церкви. Позднее Степан Степанович Джунковский переселился в Париж и стал проповедовать необходимость объединения католичества и православия. Впоследствии, вернувшись в лоно православной Церкви, он возвратился в Россию и служил в Святейшем Синоде. Другой сын, Петр, оставался помещиком Полтавской губернии.
Федор Степанович, отец В. Ф. Джунковского, служил в Петербурге, достиг больших чинов и должностей и удачно женился. У него было четыре сына: Степан, Федор, Николай и Владимир и три дочери: Евдокия, Ольга и Мария. К сожалению, о судьбе братьев и сестер Владимира Федоровича мы почти ничего не знаем. Известно лишь, что Николай Федорович, женатый на Е. В. Винер, был крупным чиновником в Министерстве финансов, а в 1905 г. был переведен в Тифлис, в управление кавказского наместника. Умер он в 1915 г. Незамужняя сестра Евдокия Федоровна большую часть жизни провела вместе с Владимиром Федоровичем.
"Я, - писал о себе В. Ф. Джунковский, - родился 7 сентября 1865 г. в Петербурге. Моему отцу было 49 лет, моей матери 43 года. Отец мой Федор Степанович в то время был в чине генерал-майора и за год до моего рождения был назначен начальником канцелярии генерал-инспектора кавалерии, пост которого тогда занимал один из братьев императора Александра II великий князь Николай Николаевич (старший), и членом комитета по устройству и образованию войск, в каковых должностях и пробыл почти до самой своей смерти. Мать моя Мария Карловна Рошет была лютеранкой…она значительно пережила отца и скончалась в 1895 г., через 16 лет после его смерти" 3.
Происхождение и положение семьи открывало перед Владимиром Федоровичем Джунковским широкие возможности в выборе карьеры. Этому способствовало и военное образование, полученное им в одном из самых привилегированных учебных заведений - Пажеском корпусе в Петербурге. По его окончании в 1882 г. В. Ф. Джунковский был зачислен в 1-й батальон Лейб-гвардии Преображенского полка, которым командовал великий князь Сергей Александрович. Прослужив около двух лет, В. Ф. Джунковский был произведен сразу же, минуя чин прапорщика, в подпоручики, а через четыре года стал поручиком. В этом чине 23 декабря 1891 г. он был назначен адъютантом московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и оставался на этом посту и в этом звании более тринадцати лет. Только 6 декабря 1895 г. в день тезоименитства Николая II, В. Ф. Джунковский получил чин штабс-капитана, а через пять лет, 6 мая 1900 г., был произведен в капитаны.
Судьба В. Ф. Джунковского резко изменилась в 1905 г.: 4 февраля этого года великий князь Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной эсером-террористом Каляевым. В своих мемуарах В. Ф. Джунковский описывает это событие очень сдержанно, не выражая своих личных чувств, хотя с деталями и фактическими подробностями. Вряд ли кто осмелится упрекнуть за это мемуариста, помня, что он писал эти строки, когда одна из центральных улиц Москвы была названа именем Каляева - убийцы великого князя, а Сергиевский народный дом был переименован в клуб имени Каляева.
Через два месяца после падения российской монархии, в мае 1917 г. в Петрограде перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства предстали многие бывшие министры, высшие сановники и придворные. 2 июня главный редактор стенографического отчета комиссии А. Блок записал в своем дневнике: "В. Ф. Джунковский. 5 февраля 1913 г. - 19 августа 1915 г. - товарищ министра внутренних дел, при Маклакове и немного при Щербатове. Погоны генерал-лейтенанта. Теперь начальник 15-й Сибирской стрелковой дивизии. Неинтересное лицо. Голова срезана. Говорит мерно, тихо, умно. Лоб навис над глазами, усы жесткие. Лицо очень моложавое и загорелое. […] Нет, лицо значительное. Честное. Глаза прямые, голубовато-серые. Опять характерная печать военного. Выражения (удрали, уйма, надуют, как стеклышко). Прекрасный русский говор" 1.
Владимир Федорович Джунковский (1865–1938) был личностью весьма примечательной и неординарной. За десять лет, с 1905 по 1915 г., он прошел путь от капитана до генерал-майора Свиты, получив в эти же годы сначала должность вице-губернатора и московского губернатора, а затем - командира Отдельного корпуса жандармов и товарища (заместителя) министра внутренних дел. Падение же его в августе 1915 г. было более стремительным, чем возвышение, более громким и, пожалуй, более симптоматичным. Но в наши дни лишь немногие ученые-историки знают о его трагической судьбе, а широкому кругу читателей даже имя В. Ф. Джунковского неизвестно. Долгое время мало кому были доступны закрытые в спецхране его воспоминания, охватывающие более чем полувековой период времени, давно уже ставшего Историей. Теперь мы не только можем, но должны узнать и осмыслить отечественную историю во всей ее полноте, открыто и честно посмотреть в глаза ее ушедших творцов, понять их поступки.
С этой целью Издательство имени Сабашниковых предлагает читателям познакомиться с воспоминаниями В. Ф. Джунковского. Но у нас была и еще одна задача. Эти воспоминания писались по инициативе М. В. Сабашникова для публикации в его издательстве, а сам Владимир Федорович был близко знаком и дружен со всем семейством Сабашниковых, особенно с сестрой Михаила Васильевича, Ниной Васильевной (в замужестве Евреиновой). В имении Евреиновых Борщень в Курской губернии В. Ф. Джунковский часто гостил, встречал Рождество и Новый год, отдыхал летом. Под его крылом начинали свою служебную карьеру старшие сыновья Н. В. Евреиновой. Только закрытие издательства в 1934 г. вынудило Михаила Васильевича оставить надежду на публикацию воспоминаний В. Ф. Джунковского, как, впрочем, и своих собственных.
Издательство имени Сабашниковых, возрождая серию "Записи Прошлого", стремится осуществить программу М. В. Сабашникова. Уже напечатаны его собственные воспоминания и мемуары Е. А. Андреевой-Бальмонт, теперь мы предлагаем читателям труд В. Ф. Джунковского. Но прежде следует сказать несколько слов о личности мемуариста.
Родословная В. Ф. Джунковского восходит к легендарному монгольскому князю Мурзе-хану Джунку, прибывшему в Москву в составе посольства в начале XVI в. при Василии III. Из этого рода вышел известный в свое время воевода Ксендзовский, владевший в Галиции поместьем Джунковка.
Русская ветвь его потомков вела свое начало от жившего в конце XVII в. полковника Кондратия Джунковского. Одним из продолжателей этого рода был в конце XVIII в. Семен Семенович Джунковский, принадлежавший к духовному сословию. В 1764 г. у него родился сын Степан, дед В. Ф. Джунковского.
Степан Семенович получил прекрасное агрономическое образование и в 1780 г. (по рекомендации духовника Екатерины II Самборского) был направлен за границу для "усовершенствования в науках о земледелии". Пробыв около семи лет в Англии, Франции и Фландрии, он вернулся в Россию, был определен в Лейб-гвардии Преображенский полк и назначен учителем английского языка к дочерям наследника престола великого князя Павла Петровича. После восшествия Павла I на престол С. С. Джунковский стал чиновником и в 1811 г., уже при Александре I, занимал должность директора Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел. С 1803 г. С. С. Джунковский состоял членом, а позднее секретарем Вольного экономического общества, редактором издаваемых им "Трудов", принимал участие в расселении колонистов, в унификации мер и весов Российской империи. Из-под его пера вышла целая серия работ по вопросам экономики и сельского хозяйства. С. С. Джунковский умер в 1839 г. в возрасте 75 лет.
При Николае I род Джунковских, имевших земли в Полтавской губернии, был включен в родословную дворянскую книгу Полтавской губернии с пожалованием герба. Латинский девиз на нем гласил: "Deo et proximo", т. е. "Богу и ближнему". В. Ф. Джунковский вспоминал впоследствии, что этот девиз "тщательно хранили в своем сердце" его родители, следовали ему в течение всей своей жизни, "стараясь воспитывать детей в том же духе" 2.
От брака с Анной Александровной Берг С. С. Джунковский имел сыновей: Александра, Петра, Степана и Федора и дочерей: Анну, Елизавету, Марию и Прасковью. Из них наибольшую известность получил старший - Степан. Покинув Россию и поселившись в Риме, он перешел из православия в католичество, вступил в орден иезуитов и даже был кандидатом на должность кардинала этого ордена. Однако, имея сан католического священника, он женился на англичанке Монгомери, за что был отлучен от католической Церкви. Позднее Степан Степанович Джунковский переселился в Париж и стал проповедовать необходимость объединения католичества и православия. Впоследствии, вернувшись в лоно православной Церкви, он возвратился в Россию и служил в Святейшем Синоде. Другой сын, Петр, оставался помещиком Полтавской губернии.
Федор Степанович, отец В. Ф. Джунковского, служил в Петербурге, достиг больших чинов и должностей и удачно женился. У него было четыре сына: Степан, Федор, Николай и Владимир и три дочери: Евдокия, Ольга и Мария. К сожалению, о судьбе братьев и сестер Владимира Федоровича мы почти ничего не знаем. Известно лишь, что Николай Федорович, женатый на Е. В. Винер, был крупным чиновником в Министерстве финансов, а в 1905 г. был переведен в Тифлис, в управление кавказского наместника. Умер он в 1915 г. Незамужняя сестра Евдокия Федоровна большую часть жизни провела вместе с Владимиром Федоровичем.
"Я, - писал о себе В. Ф. Джунковский, - родился 7 сентября 1865 г. в Петербурге. Моему отцу было 49 лет, моей матери 43 года. Отец мой Федор Степанович в то время был в чине генерал-майора и за год до моего рождения был назначен начальником канцелярии генерал-инспектора кавалерии, пост которого тогда занимал один из братьев императора Александра II великий князь Николай Николаевич (старший), и членом комитета по устройству и образованию войск, в каковых должностях и пробыл почти до самой своей смерти. Мать моя Мария Карловна Рошет была лютеранкой…она значительно пережила отца и скончалась в 1895 г., через 16 лет после его смерти" 3.
Происхождение и положение семьи открывало перед Владимиром Федоровичем Джунковским широкие возможности в выборе карьеры. Этому способствовало и военное образование, полученное им в одном из самых привилегированных учебных заведений - Пажеском корпусе в Петербурге. По его окончании в 1882 г. В. Ф. Джунковский был зачислен в 1-й батальон Лейб-гвардии Преображенского полка, которым командовал великий князь Сергей Александрович. Прослужив около двух лет, В. Ф. Джунковский был произведен сразу же, минуя чин прапорщика, в подпоручики, а через четыре года стал поручиком. В этом чине 23 декабря 1891 г. он был назначен адъютантом московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и оставался на этом посту и в этом звании более тринадцати лет. Только 6 декабря 1895 г. в день тезоименитства Николая II, В. Ф. Джунковский получил чин штабс-капитана, а через пять лет, 6 мая 1900 г., был произведен в капитаны.
Судьба В. Ф. Джунковского резко изменилась в 1905 г.: 4 февраля этого года великий князь Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной эсером-террористом Каляевым. В своих мемуарах В. Ф. Джунковский описывает это событие очень сдержанно, не выражая своих личных чувств, хотя с деталями и фактическими подробностями. Вряд ли кто осмелится упрекнуть за это мемуариста, помня, что он писал эти строки, когда одна из центральных улиц Москвы была названа именем Каляева - убийцы великого князя, а Сергиевский народный дом был переименован в клуб имени Каляева.
Больше полугода В. Ф. Джунковский продолжал числиться в прежней должности адъютанта погибшего великого князя. Однако за это время он сильно продвинулся по служебной лестнице - в апреле 1905 г., в память о великом князе, он был сразу же, минуя чин подполковника, произведен в полковники.
30 июля 1905 г. В. Ф. Джунковский был назначен московским вице-губернатором, но оставался в этой должности всего три месяца и 11 ноября 1905 г. заменил престарелого московского губернатора Г. И. Кристи. Надо сказать, что В. Ф. Джунковский вполне подходил для этого, так как, состоя при генерал-губернаторе, был не только его адъютантом, но и помощником, готовил документы и решения по многим административным вопросам. Чтобы понять степень полномочий и ответственности губернатора и его место во властных структурах города и губернии, надо посмотреть прежде всего, что же представляла собой первопрестольная столица России в начале XX столетия.
К этому времени Москва заметно расширила свои границы и была одним из крупных промышленных городов мира. Ее население с пригородами составляло более 1,6 миллиона человек, и по числу жителей город вышел на девятое место в мире, уступая лишь Лондону, Нью-Йорку, Парижу, Берлину, Чикаго, Вене, Петербургу и Филадельфии 4. В течение нескольких предвоенных лет население Москвы ежегодно увеличивалось на 50 тысяч человек - число жителей среднего российского губернского города. Заметно менялся и внешний облик Москвы. Начавшийся в России экономический подъем вызвал строительную горячку. Быстрыми темпами возводились жилые дома, торговые заведения, банки, роскошные особняки. Строились здания Казанского и Брянского (Киевского) вокзалов, московского почтамта и другие общественные сооружения. Город опоясала Окружная железная дорога, соединившая десять вокзалов, конка была почти вытеснена трамваем, а кареты и экипажи соседствовали с автомобилями. Около 20 улиц в центре освещались электричеством, работал телефон.
В ведении губернатора была и Московская губерния с ее 13 уездами, заштатным городом Воскресенском, Павловским и Сергиевым посадами, 166 волостями, включающими более 3,5 тысяч сельских обществ и более 5,5 тысяч селений. Губерния являлась основной административной единицей Российской империи.
В бытность В. Ф. Джунковского губернатором высшая административная власть в Москве и губернии была представлена генерал-губернатором, губернатором и градоначальником. Наряду с ними существовали выборные представительные органы: губернское земское собрание и его исполнительный орган - земская управа, и городская дума с городской управой и ее председателем - городским головой. В этой системе генерал-губернатор обладал высшей военной и административной властью, которая значительно расширялась в периоды "исключительного положения". Так было во время декабрьского вооруженного восстания 1905 г., подавленного Ф. В. Дубасовым с помощью войск и полиции. Функции же градоначальника в Москве были чисто полицейскими и распространялись только на город.
В руках губернатора была сосредоточена административная власть на территории губернии и города. Он возглавлял губернское правление и больше десятка различных совещательных учреждений - присутствий, комитетов, комиссий. С их помощью губернатор осуществлял надзор за фабрично-заводской промышленностью и рабочими, за губернской полицией, поступлением податей, набором рекрутов, за крестьянскими, земскими и городскими органами самоуправления и проч. В. Ф. Джунковский подробно описал эту сторону своей деятельности и даже привел распорядок дня губернатора в конце пятой главы своих воспоминаний 5.
Роль, которую играл губернатор во властной системе, определялась не только его официальным статусом, но во многом и самой личностью человека, занимавшего этот пост. Так, Г. И. Кристи при генерал-губернаторе великом князе Сергее Александровиче и даже после его гибели оставался обычно в тени, на втором плане, в то время как В. Ф. Джунковский, будучи еще вице-губернатором, исполнял обязанности губернатора de jure и de facto.
На начало его губернаторства приходятся два важнейших политических события, две исторические вехи в судьбе России: первая революция и учреждение высшего представительного законодательного органа - Государственной Думы. В. Ф. Джунковский был очевидцем обоих событий и отразил их в своих мемуарах в присущей ему деловой и фактографической манере.
Вооруженное восстание в Москве он определяет как "выходящие из ряда вон беспорядки". Его информация о всероссийской октябрьской стачке и декабрьских боях в Москве ограничена теми немногими фактами, свидетелем которых он был лично, и теми, что фигурировали в официальных донесениях в Департамент полиции: бои у дома Фидлера и на Пресне, действия дружинников на Московско-Казанской ж. д. Впоследствии, в 1919 г., Московская ЧК осудила В. Ф. Джунковского за участие в разгроме вооруженных выступлений в Московской губернии в декабре 1905 г. Однако в это время Москва и губерния были объявлены на "исключительном положении", и высшая власть полностью переходила в руки генерал-губернатора, которому предоставлялись чрезвычайные полномочия. Тем не менее в своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский не дистанцируется от власти, высоко оценивая действия Ф. В. Дубасова в ликвидации беспорядков в Москве.
Твердость убеждений, сознание правоты и честности своей позиции, ясно и отчетливо выраженные в воспоминаниях, свидетельствуют и о мужестве В. Ф. Джунковского, писавшего их после нескольких лет тюремного заключения. Следует помнить также, что к двадцатой годовщине первой русской революции эти события были окружены героическим ореолом, публиковались многочисленные воспоминания их участников и труды первых советских историков, оценивавших декабрьское восстание 1905 г. в Москве как пролог к будущей великой победоносной революции 1917 г.
Большая часть воспоминаний отражает повседневную жизнь Москвы и губернии. Будни В. Ф. Джунковского редко проходили в его служебном кабинете. Он был в постоянных разъездах, инспектировал земские школы и больницы, следил за санитарным обеспечением губернии, особенно когда возникала опасность эпидемии, проводил смотры пожарных команд и проч. Во время сильнейшего московского наводнения 1908 г., лесных пожаров и других стихийных бедствий В. Ф. Джунковский всегда оказывался в самых опасных местах, организовывал эвакуацию жителей, медицинскую и продовольственную помощь, поддерживал дух и спокойствие населения. Незабываемое впечатление оставляет описанная им в воспоминаниях за 1908 г. картина затопленной Москвы накануне пасхальной службы или рассказ о поездке в отрезанную разливом Оки Белопесоцкую слободу, куда В. Ф. Джунковский приехал на Пасху, утром, захватив для крестьян полтораста куличей и пасх и несколько сот яиц.
Неудивительна поэтому огромная популярность В. Ф. Джунковского у местного населения. Когда он, будучи отозван в Петербург, оставил должность губернатора, семь уездных городов Московской губернии (Серпухов, Коломна, Верея, Можайск, Клин, Подольск и Воскресенск) присвоили ему звание почетного гражданина. В Рузском уезде его имя дали земской школе, в Верейском - земскому училищу. В Можайском уезде портрет В. Ф. Джунковского был помещен "на вечные времена" в Бородинском музее, созданном при его непосредственном активном участии в 1912 г. к празднованию столетия Бородинского сражения.
Всеобщую благодарность и уважение В. Ф. Джунковский завоевал не только честным и ревностным исполнением служебного долга. Много душевных сил и времени он отдавал благотворительности. Он был попечителем Варваринского сиротского дома Лобовых, Общества попечения о детях-сиротах, родители которых были осуждены и сосланы по судебным приговорам, и множества других благотворительных организаций. Но особенно близко к сердцу принимал он судьбу Московского столичного попечительства о народной трезвости, одним из учредителей, а с 1905 г. и председателем которого был.
В. Ф. Джунковский считал пьянство одним из главных общественных недугов, мешающих благосостоянию русского народа, разрушающим его физическое и нравственное здоровье. Свою боль и тревогу по этому поводу он неоднократно высказывал в обращениях к населению губернии. Образованное общество он призывал принимать конкретные меры для борьбы с этим злом. При непосредственном участии В. Ф. Джунковского в Москве был организован антиалкогольный музей и созван I съезд по борьбе с алкоголизмом и пьянством.
Среди мер, принимавшихся Московским попечительством, - открытие первых наркологических лечебниц для алкоголиков и организация досуга для малоимущих слоев населения в целях отвлечения их от пьянства: устройство дешевых столовых, чайных, библиотек, читален, воскресных школ и курсов, организация народных гуляний. Главная роль в этих мероприятиях отводилась народным домам, которых в Москве в 1911 г. насчитывалось 10. В. Ф. Джунковский приложил немало усилий к их организации, а Сергиевский народный дом был одним из его любимых детищ. Большой театрал, любитель оперы, имевший друзей среди известных московских артистов, В. Ф. Джунковский сумел с их помощью и вместе с другими энтузиастами организовать драматические и оперные спектакли в народных домах, которые привлекали массу зрителей из низших слоев городского населения.
На годы губернаторства В. Ф. Джунковского вообще приходится расцвет культурной, просветительской и общественной жизни в Москве. В 1907 г. открылся Московский коммерческий институт, в 1908 г. - университет имени А. Л. Шанявского, затем Педагогический институт и Педагогическое общество имени Г. Шелапутина, в 1910 г. - Московское общество воздухоплавания, в 1912 г. - Музей изящных искусств имени Александра III, позже - елизаветинская Марфо-Мариинская обитель служения Богу и ближнему, храм-усыпальница великого князя Сергея Александровича в Кремле и множество памятников: Александру III, генералу М. Д. Скобелеву, доктору Ф. П. Гаазу, первопечатнику Ивану Федорову, Н. В. Гоголю и др. Широко отмечались 100-летие странноприимного дома графа Шереметева, Московского городского архива, пятидесятилетие Московского купеческого общества и многие другие памятные даты. Во всех этих торжествах В. Ф. Джунковский по своему положению губернатора принимал живейшее участие. Он проявлял одинаковое внимание и к сохранению памятников старины, заботясь, например, о реконструкции Китайской стены, и к новейшим достижениям техники, будь то первые автопробеги или авиаполеты.
В 1910 г. он даже поднялся в небо на "Фармане" С. И. Уточкина. "Самолет весил 30 пудов, - вспоминает В. Ф. Джунковский, - площадь поверхности 40 кв. м, наибольшая скорость около 100 км (92 версты). Пилот сидел впереди, пассажир сзади, несколько выше и на крошечном велосипедном сиденье, упора почти никакого, ноги можно было упереть в тоненькую жердочку, а руками держаться за такие же тоненькие передние жердочки" 6. За организацию перелета Москва - Петербург В. Ф. Джунковский был избран председателем Московского общества воздухоплавания. Все это сохранилось в его памяти, и обо всем он оставил свидетельства в своих мемуарах.
Среди обилия празднеств особенно выделялись торжества по случаю столетней годовщины Бородинского сражения, с большой пышностью отмечавшейся в 1912 г. в присутствии императора, представительной французской и других иностранных делегаций.
Подготовка к юбилею началась более чем за год. Специально учрежденный Комитет по созданию Музея 1812 года стал собирать экспонаты, связанные с Отечественной войной 1812 г., на Чистых прудах было построено здание для панорамы Ф. А. Рубо "Бородино", открылась для посетителей Кутузовская изба в Филях, а в селе Горки Можайского уезда, по дороге из Москвы на Бородино, был сооружен памятник М. И. Кутузову. Любопытно заметить, что для этого В. Ф. Джунковский за свой счет выкупил у местных крестьян сажень земли в свою собственность, и, таким образом, памятник великому полководцу установлен на земле В. Ф. Джунковского.
В. Ф. Джунковский был главным устроителем Бородинских торжеств. Он наблюдал за сооружением памятников воинской славы на Бородинском поле, строительством дорог и специальной железнодорожной ветки для царского поезда, реконструкцией вокзала, размещением многочисленных делегаций от воинских соединений, принимавших участие в военном параде, депутаций от всех губерний России, заботился об организации их питания, медицинской помощи и проч. Немало сил он потратил на сооружение Музея 1812 года в Инвалидном домике, на благоустройство и украшение всех мест, где проводилось празднество, и, наконец, он обеспечивал безопасность императора, царской семьи и многочисленных высокопоставленных гостей. Во время Бородинских торжеств В. Ф. Джунковский неотлучно находился при императоре, и Николай II по заслугам оценил проделанную им работу и одобрил умелую организацию охраны, которая не мешала царю общаться с народом.
Деятельность В. Ф. Джунковского на губернаторском посту была замечена и высоко оценена императором еще раньше: в 1908 г. он был произведен в генерал-майоры (флигель-адъютантом Свиты B. Ф. Джунковский состоял с весны 1905 г.). Исполняя свои свитские обязанности, В. Ф. Джунковский часто приезжал на дежурства в Петербург, имел свидания с Николаем II и заслужил его расположение. Eгo приглашали к царскому столу запросто, без посторонних и без официальных церемоний. Здесь, во время бесед за чайным столом, Владимир Федорович имел возможность лучше и ближе узнать Николая II и проникся к нему искренней любовью. Императорская чета отвечала ему симпатией и любезным вниманием. Успех Бородинских торжеств отразился на карьере и судьбе В. Ф. Джунковского. 23 января 1913 г. он был назначен на пост командира Отдельного корпуса жандармов и товарища министра внутренних дел, "курирующего", как мы теперь сказали бы, всю политическую полицию империи.
Отдельный корпус жандармов входил в состав Министерства внутренних дел, и министр внутренних дел считался шефом Корпуса. Корпус жандармов (в начале 1913 г. он насчитывал 12 700 человек) был специальным воинским формированием, военные чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи. Согласно "Положению о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия" от 14 августа 1881 г. во главе Корпуса стояли командир и штаб с отделениями разного назначения. При этом офицеры Отдельного корпуса жандармов, составляющие штат губернских жандармских управлений, охранных отделений, розыскных пунктов, в своей политической и розыскной работе подчинялись Департаменту полиции Министерства внутренних дел. Во главе этого департамента стоял директор, который назначался министром внутренних дел и находился в непосредственном подчинении товарища министра, заведовавшего полицией. В 1913 г., когда В. Ф. Джунковский вступил в должность, министром внутренних дел был незадолго до того назначенный Н. А. Маклаков, а директором Департамента полиции C. П. Белецкий.
Главной задачей Корпуса жандармов, как следует из Положения 1881 г., была охрана государственного порядка и, вместе с ведомством дворцового коменданта, особы императора, членов императорской семьи и высших должностных лиц государства. Для предупреждения и искоренения всяких посягательств на то и другое в каждой губернии существовали жандармские управления, к которым впоследствии прибавились охранные отделения в С.-Петербурге, Москве, Варшаве, а затем и в других крупных городах. В 1907 г. по инициативе директора Департамента полиции М. И. Трусевича были созданы районные охранные отделения (по одному на несколько губерний). Кроме того существовали розыскные пункты и жандармско-полицейские управления железных дорог. Каждое из этих учреждений вербовало секретных агентов, организовывало наружное наблюдение, пользовалось перлюстрацией писем и нередко не брезговало ни провокацией, ни шантажом. Финансировалась эта работа, помимо бюджетных средств, еще и из секретного фонда Министерства внутренних дел, подотчетного лишь самому министру.
Познакомившись с деятельностью своего нового ведомства, В. Ф. Джунковский в первом своем приказе по Корпусу жандармов 6 февраля 1913 г. напомнил своим подчиненным слова императора Николая I, сказанные А. X. Бенкендорфу при учреждении Корпуса жандармов в 1827 г., как "священный завет милосердия, призывавший осушать слезы несчастных" 7. При этом В. Ф. Джунковский выразил надежду, что в офицерской среде Корпуса он встретит "те качества, которыми гордится русская армия, - а именно - дух товарищества, взаимного доверия и благородного прямодушия в отношении к начальникам, друг к другу и к подчиненным" 8.
Яркое и необычное выступление на полицейском поприще нового руководителя вызвало живейший интерес и резонанс во всех кругах общества. В своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский подробно и с юмором описывает, как пытались залучить его в свой стан крайние монархисты во главе с князем В. П. Мещерским, приводит отклики оппозиционной прессы, одобрительные и недоверчивые.
Так, П. П. Рябушинский писал в своей газете "Утро России", что "истинно порядочный человек в частной жизни, В. Ф. Джунковский всецело перенес эту порядочность в область служебных отношений", а это явление "в России редкостное" 9. Другой журналист из той же газеты, И. Лопатин, со скептицизмом замечал: "…мы, обыватели, пытаемся угадать, кто кого раньше переделает на свой лад: жандармы своего начальника или начальник - жандармов"10.
В консервативных кругах приход В. Ф. Джунковского в Министерство внутренних дел встретили с большой настороженностью и опаской. Наиболее ярко это отразилось в переписке Д. А. Хомякова с К. Н. Пасхаловым, который для черносотенцев был патриархом и теоретиком одновременно. В своем письме Д. А. Хомяков заметил, что назначение В. Ф. Джунковского "заставляет почесать затылок", поскольку "очень уж ненадежный этот господин, хотя и любимец публики". К. Н. Пасхалов согласился с тем, что выбор "Джунковского в начальники всероссийской полиции действительно побуждает не только устремиться к затылку, но и душу направиться в пятку" 11.
У этих людей были серьезные основания для беспокойства. С первых же дней своей работы В. Ф. Джунковский обнаружил множество таких вещей, с которыми он не мог мириться. Прежде всего он решил покончить с анонимными письмами, поступавшими к нему в огромных количествах. Он объявил, что не будет их читать, как не читал в Москве.
Первым ответственным делом В. Ф. Джунковского на новом посту была организация охраны императора и царской семьи во время их путешествия по русским городам в связи с празднованием 300-летия дома Романовых в мае 1913 г. Маршрут проходил через Владимир, Суздаль, Боголюбово, Нижний Новгород, Кострому, Ярославль и Москву, и В. Ф. Джунковский постоянно сопровождал Николая II. Записи, которые он сделал в это время, дали ему возможность красочно и подробно рассказать в воспоминаниях о том, как проходили встречи царя с народом.
Романовские торжества были ярким событием в деятельности В. Ф. Джунковского и скоро сменились рутинной работой в министерстве. Теперь делом первостепенной важности стала реформа полиции и борьба с порочными методами ее работы, прежде всего с провокаторством.
Необходимость реформирования полиции, статус которой почти с екатерининских времен сохранялся без существенных изменений, первым осознал П. А. Столыпин, при котором был разработан соответствующий законопроект. Но этому воспротивились губернаторы, увидевшие в нем ущемление своих прав. Их поддержал Н. А. Маклаков и отозвал законопроект из Государственной Думы. В. Ф. Джунковский решил прежде всего провести реорганизацию органов политического сыска. В своих воспоминаниях он пишет, что распри и недоразумения, возникавшие между этими учреждениями, настолько мешали делу, что оказалось возможным даже дерзкое покушение на П. А. Столыпина, приведшее к его трагической гибели.
В 1913–1914 гг. В. Ф. Джунковским была ликвидирована большая часть районных охранных отделений, часть охранных отделений была упразднена или преобразована в розыскные пункты, а руководство розыскной деятельностью на местах было сосредоточено в губернских жандармских управлениях. Одновременно он принял меры по реорганизации внутренней агентуры. Циркуляром 1 мая 1913 г. В. Ф. Джунковский запретил вербовать секретных агентов из воспитанников средних учебных заведений и потребовал постепенно избавиться от тех, кто был завербован ранее."…Розыскным учреждениям, - указывалось в циркуляре, - надлежит прежде всего, в целях сохранения от влияния революционной пропаганды обучающихся в средних учебных заведениях, направить секретную агентуру на освещение соприкасающейся с ними среды, для чего нет надобности пользоваться услугами самих обучающихся, так как последние являются лишь объектом пропаганды и по своему развитию не в состоянии отнестись сознательно и серьезно к обязанностям секретного агента, и потому использование их в этом направлении может привести только к нежелательным явлениям" 12.
В связи с этим В. Ф. Джунковский касается в воспоминаниях так называемого "Витмеровского дела", нашумевшего в свое время. Суть его состояла в том, что в частной гимназии Витмера полиция арестовала группу гимназистов во время собрания ученической организации, использовав для внедрения в нее агентов-гимназистов. Дело получило широкую огласку в прессе, результатом которой стал запрос в Государственной Думе. В. Ф. Джунковский оценил действия полиции как чудовищное развращение учащейся молодежи.
С этих же позиций оценивал он и деятельность секретной агентуры среди военнослужащих в армии. К тому же, как он понял, там процветали провокация и доносы, порой ложные. Случалось, что сами агенты распространяли в воинских частях революционные прокламации, пытаясь таким путем обнаружить сочувствующих революционному движению. Такими приемами были вызваны волнения в Туркестанском военном округе в 1912 г. В. Ф. Джунковский был убежден, что борясь с провокацией, он тем самым укрепляет дисциплину в армии и ее боеспособность 13.
Воспоминания В. Ф. Джунковского дают представление о том, что провокация стала страшной язвой, разъедавшей не только политическую полицию и армию, но и все общество. Он подробно описывает скандальные дела Д. Г. Богрова, от руки которого погиб П. А. Столыпин, Р. В. Малиновского, Е. Н. Шорниковой и других. Пределом низости и падения считал В. Ф. Джунковский провокаторскую деятельность Е. Ф. Азефа - секретного сотрудника Департамента полиции и одного из руководителей Боевой организации эсеров. Главную ответственность за распространение таких безнравственных и вредных для безопасности государства методов розыскной работы В. Ф. Джунковский возлагал на бывшего командира Корпуса жандармов П. Г. Курлова и директора Департамента полиции С. П. Белецкого. Последнего В. Ф. Джунковский считал самой одиозной фигурой и при первой же возможности избавился от него, заменив в начале 1914 г. своим надежным сотрудником В. А. Брюн де Сент-Ипполитом. Не менее решительно он освобождался и от других чиновников полицейского ведомства, не вызывавших у него доверия и скомпрометировавших себя нечистоплотными методами работы. В то же время В. Ф. Джунковский, во избежание упреков в пристрастности, решил расстаться с полезным и близким человеком, мужем своей сестры Д. К. Гершельманом - начальником штаба Корпуса.
Своими решительными мерами В. Ф. Джунковский нажил себе множество недоброжелателей. Самым ярым его врагом стал С. П. Белецкий. Впоследствии, после отставки В. Ф. Джунковского, он вновь вернулся в Министерство внутренних дел и сразу же инспирировал издание брошюры Н. П. Тихменева, "разоблачавшего" "либеральное направление генерала Джунковского и его сочувствие освободительному движению" 13.
Абсурдность этого обвинения, как, впрочем, и прямо противоположных утверждений, становится очевидной с первых же страниц воспоминаний. Позиция В. Ф. Джунковского, пожалуй, ближе всего к взглядам П. А. Столыпина, которого он бесконечно уважал и трагическую гибель которого глубоко переживал. Особенно ярко это проявляется в отношении к Государственной Думе, которой отводится много места и в московских, и в петербургских главах воспоминаний. В. Ф. Джунковский со стенографической точностью передает думскую полемику, одинаково не одобряя ни ультраправых, ни ультралевых. Воспроизводя пикировку В. М. Пуришкевича и Н. Е. Маркова 2-го с их постоянными оппонентами П. Н. Милюковым и Н. С. Чхеидзе или описывая противостояние Думы и правительства, он в то же время не пытается встать "над схваткой".
Монархист и консерватор, В. Ф. Джунковский видел свой долг в служении "Престолу и Отчеству" и как человек порядочный и религиозный делал для монархии и России то, что велели ему долг и совесть. При этом он часто вызывал недовольство правых, монархических кругов и выражал мысли, более подходящие оппозиции. Реформаторская деятельность В. Ф. Джунковского и встреченное им сопротивление в высших кругах государственной власти заставляют вспомнить аудиенцию у Николая II Председателя IV Государственной Думы М. В. Родзянко в декабре 1913 г. Он обвинил правительство в том, что оно "не заботится о проведении в жизнь тех реформ, которые действительно могли бы обновить устаревшие части государственного механизма", проявляет "полную инертность", что на местах это "вызывает глубокое нестроение, открывающее в перспективе тяжелые возможности повторения тех взрывов, которые омрачили печальной памяти 1905 год" 14.
Летом 1914 г. В. Ф. Джунковскому самому пришлось иметь дело с одним таким "взрывом" - крупномасштабной стачкой рабочих Бакинских нефтяных промыслов. Он был командирован в Бакинскую губернию с чрезвычайными полномочиями, дающими ему право применить военную силу для подавления стачки 16. В. Ф. Джунковского потрясли бесчеловечные условия работы и быта рабочих; он увидел в этом причину постоянного недовольства и будущих конфликтов. Поэтому он использовал свои полномочия для оказания давления на владельцев промыслов, призывая их хотя бы минимально улучшить эти условия, и одновременно предъявил жесткие требования бастующим, добиваясь немедленного выхода на работу. Последнее дало повод члену Государственной Думы А. Е. Бадаеву обвинить В. Ф. Джунковского в "расправе над бакинскими рабочими" 17, но В. Ф. Джунковский отверг эти обвинения и в Думе, и, более подробно - в своих мемуарах. Главным его аргументом было то, что он не воспользовался данными ему чрезвычайными полномочиями и не прибегнул к вооруженной силе.
Начало Первой мировой войны заставило В. Ф. Джунковского поспешить с завершением своей кавказской командировки и с возвращением в Петроград. Здесь его ждали новые задачи, связанные с военным временем. Он не только сопровождал императора во всех поездках по стране, но успевал побывать в намеченных местах высочайшего посещения заранее, чтобы обеспечить усиленную охрану и надлежащий прием. За год с начала войны В. Ф. Джунковский неоднократно посещал вместе с Николаем II действующую армию, а также Киев, Полтаву, Екатеринослав, Одессу, Николаев, города прифронтовой полосы - Львов, Перемышль, ряд предприятий, производивших вооружение, - Путиловский завод в Петербурге, Брянский и Тульский заводы, множество госпиталей и лазаретов для раненых.
Другую заботу В. Ф. Джунковского составляла служба контрразведки, организованная в Департаменте полиции в начале войны. Здесь была разработана и налажена агентурная работа в приграничных районах, на завоеванных территориях в Галиции, а также в тылу врага - в Германии и Австрии. Донесения секретных агентов В. Ф. Джунковский широко использует в своих воспоминаниях при описании экономического положения Германии в 1914–1915 гг., общественно-политических настроений в Западной Украине накануне войны и после побед русской армии, взятия Перемышля и Львова. В этих донесениях представлен весь спектр политических партий, националистических и проавстрийских группировок, действовавших в этом регионе, даны характеристики видных политических деятелей и сделана попытка анализа общей ситуации. На документах Департамента полиции и письмах основывается и рассказ В. Ф. Джунковского об эвакуации Варшавы в связи с немецким наступлением в 1915 г.
Работа полиции и Корпуса жандармов внутри страны с началом войны стала очень напряженной. Объявление всеобщей мобилизации требовало контроля, а подчас и вмешательства В. Ф. Джунковского для обеспечения порядка при сборе призывников и их доставке в места дислокации армии. Была усилена работа на железных дорогах для выявления иностранных агентов и пресечения утечки за рубеж ценностей и стратегических материалов. Большое внимание уделялось и социалистическим партиям, активизировавшим свою антиправительственную агитацию. В ноябре 1914 г. В. Ф. Джунковский вступил в спор с министром юстиции И. Г. Щегловитовым по поводу того, каким судом, гражданским или военным, судить депутатов Государственной Думы - большевиков. И. Г. Щегловитов настаивал на военном суде, В. Ф. Джунковский, желавший избежать общественного скандала во время войны, стоял за гражданский суд. Вмешательство и поддержка Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича обеспечили ему победу.
В 1915 г. В. Ф. Джунковский оказался втянутым в конфликт, связанный с погромами и выступлениями против "немецкого засилья" в Москве. На этот раз ему пришлось оправдываться в Государственной Думе по обвинению в бездействии полиции и в своем германофильстве. В воспоминаниях он подробно, даже повторяясь, рассказывает о московских беспорядках и совершенно определенно указывает их причину - умышленное попустительство московских властей, прежде всего главноначальствующего Ф. Ф. Юсупова и градоначальника А. А. Адрианова.
Обвинение было снято, однако стан недругов В. Ф. Джунковского пополнился. Теперь среди них были такие влиятельные в придворных кругах лица, как Ф. Ф. Юсупов (старший) и И. Г. Щегловитов, ловкие, беспринципные чиновники как С. П. Белецкий, и другие обиженные, например А. А. Адрианов. Все они плели свои интриги и ждали случая, когда В. Ф. Джунковский споткнется. Таким камнем преткновения стал для него Г. Распутин.
Г. Распутин вызывал у В. Ф. Джунковского не только чувство брезгливости и презрения, но и опасения за престиж и судьбу самой монархии. По его инициативе Департамент полиции установил за Г. Е. Распутиным особое наблюдение, и к 1 июня 1915 г. на рабочем столе В. Ф. Джунковского скопилось множество донесений секретных агентов о пьяных оргиях "старца", в которых он компрометировал императрицу. Тогда В. Ф. Джунковский решился на мужественный и рискованный поступок - составил "всеподданнейшую записку", в которой подробно изложил все известные ему факты, называя вещи своими именами. Это был действительно смелый шаг - император не терпел вмешательства в свою частную жизнь, а Распутин уже стал "Другом" и частью жизни царской семьи. В свое время П. А. Столыпин поплатился немилостью за попытку аналогичного вмешательства. В. Ф. Джунковский, конечно, знал об этом, но для него честь Престола и судьба Отечества были дороже личной карьеры.
Записка готовилась в обстановке величайшей секретности, о ней знали всего несколько ближайших помощников В. Ф. Джунковского, черновик был уничтожен. И хотя о своих намерениях В. Ф. Джунковский поставил в известность министра внутренних дел Н. А. Маклакова, всю ответственность он брал на себя, выступая только от своего имени.
В июне 1915 г. В. Ф. Джунковский, испросив аудиенцию, был принят императором, представил ему свою записку и доложил ее содержание. Николай II слушал его внимательно, не прерывая, казался ошеломленным, а прощаясь, попросил держать его в курсе дела. В. Ф. Джунковский вышел от царя успокоенный и довольный. В последующие дни Г. Распутин был удален от двора, а к автору записки царь "был более милостив, чем когда-либо".
Однако друзья Г. Е. Распутина и недруги В. Ф. Джунковского, как он пишет, "не дремали и приняли меры" 18. Его записка была передана императрице Александре Федоровне, и та потребовала, чтобы флигель-адъютант Саблин провел контррасследование. В ходе его и под сильным нажимом бывший московский градоначальник А. А. Адрианов показал, что о "скандале у "Яра" (этот эпизод был ключевым моментом записки) ему ничего не известно. Императрица потребовала отставки В. Ф. Джунковского, а Распутин вернул утраченные позиции.
15 августа 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от занимаемой должности, даже без объяснения причин и традиционно принятого выражения благодарности за беспорочную службу. Слух об этом быстро распространился по столице и вскоре достиг и Москвы. Каждый день на домашний адрес В. Ф. Джунковского приходили сочувственные письма и депеши.
"Всей душой с Вами, - писал ему известный политик, бывший Председатель III Государственной Думы, лидер партии октябристов А. И. Гучков. - Знаю, что Вы переживаете. Но не скорбите, а радуйтесь Вашему освобождению из плена. Вы видите - "они" - обреченные, их никто спасти не может. Пытался спасти их Петр Аркадьевич (Столыпин. - Авт.) - Вы знаете, кто и как с ним расправился. Пытался и я спасти, но затем махнул рукой. Пытались сделать и Вы, но на Вас махнули рукой. Но кто нуждается в спасении, так это - Россия. И она от Вас не отмахнется. Она нуждается в таких людях, как Вы. Послужите ей. Крепко жму Вашу руку. Глубоко уважающий Вас и искренне преданный А. Гучков" 19.
В. Ф. Джунковский не понял или сделал вид, что не понял горькие слова А. И. Гучкова. В ответном письме он пишет, что не может принять соболезнования, а часть письма у него "вызвала недоумение". "Я не изменю тем идеалам и заветам, с которых начал свою службу монарху и России", - заключил он свой ответ20.
Отставка была тяжелым потрясением для В. Ф. Джунковского. Осенью того же года он по собственной просьбе был назначен в действующую армию. Февральская революция застала его на Западном фронте в должности командира 15-й Сибирской стрелковой дивизии.
Интересна аттестация, данная В. Ф. Джунковскому 30 июля 1916 г. генерал-лейтенантом А. Е. Редько: "С большим жизненным опытом и пониманием людей. Отлично поставил себя в дивизии, где пользуется общими любовью и авторитетом. Дело военное любит и предан ему до глубины души… В бою очень спокоен, правильно оценивает обстановку. Прекрасно владеет собой, умеет это передать и окружающим… За девять месяцев работы во время войны приобрел необходимые опыт и знания, а потому считается заслуживающим повышения по должности" 21.
Повышение состоялось, однако только после Февральской революции. В апреле 1917 г. В. Ф. Джунковскому было присвоено звание генерал-лейтенанта. В сентябре того же года единодушным решением солдатского комитета он был "допущен на должность командира 3-го Сибирского армейского корпуса" 22.
Между двумя этими событиями, в июне 1917 г. В. Ф. Джунковский давал показания перед Чрезвычайной следственной комиссией, которая не нашла в его действиях на посту товарища министра внутренних дел и командира Корпуса жандармов ничего противозаконного, а недавняя опала стала дополнительным свидетельством в его защиту.
После Октябрьского переворота, в ноябре 1917 г., В. Ф. Джунковский вместе с группой генералов был арестован в Ставке Верховного главнокомандующего, доставлен в Петроград и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Из этой беды его выручило, вероятнее всего, доброжелательное отношение к нему солдатского комитета 3-го Сибирского армейского корпуса, которым он тогда командовал. Во всяком случае, В. Ф. Джунковскому, одному из немногих арестованных, удалось сохранить жизнь и свободу. Он сразу же подал рапорт об отставке, формально - по состоянию здоровья, а на деле потому, что он не хотел "участвовать в развале армии", как он признался позднее в своих воспоминаниях 23.
17 декабря 1917 г. В. Ф. Джунковскому, как бывшему царскому офицеру, "относящемуся лояльно к советской власти", была оформлена отставка "ввиду хронической болезни сердца… с мундиром и пенсией от казны в 3270 руб.", которую он стал получать с апреля 1918 г. 24. Однако с этого времени начались новые превратности его судьбы.
В сентябре 1918 г., направляясь в Путивль к родным, В. Ф. Джунковский был снят с поезда на станции Орша и арестован. Произошло недоразумение, он был принят за разыскиваемого ВЧК офицера, причастного к "Союзу спасения Родины". И хотя личность В. Ф. Джунковского была быстро установлена, его все же не отпустили. В связи с покушением на В. И. Ленина в сентябре 1918 г. в стране был объявлен "красный террор". Бывших офицеров арестовывали, бросали в тюрьмы и расстреливали. В. Ф. Джунковского из Смоленской губчека доставили в Московскую ЧК и заключили в Бутырскую тюрьму.
Помощь пришла с неожиданной стороны. В бытность свою московским губернатором он был страстным театралом, не пропускал ни одной премьеры ни в оперных, ни в драматических театрах и имел широкий круг друзей и знакомых среди актеров. Теперь благодарные артисты заступились за своего горячего поклонника. 14 декабря 1918 г. в Управление делами Совнаркома поступило письмо, подписанное прославленными деятелями сцены - А. В. Неждановой, M. H. Ермоловой, В. И. Немировичем-Данченко, А. И. Сумбатовым-Южиным, О. Л. Книппер-Чеховой, с просьбой освободить В. Ф. Джунковского из-под стражи 25. В письме подчеркивалась его лояльность по отношению к советской власти, говорилось о плохом состоянии здоровья.
Трудно сказать, насколько значительную роль сыграло это заступничество, но вначале В. Ф. Джунковский был помещен в тюремную больницу, а затем после обследования врачей ему был создан до суда особый режим. На короткий срок его выпускали домой повидать больную сестру.
6 мая 1919 г. В. Ф. Джунковский предстал перед ревтрибуналом по обвинению в соучастии в подавлении московского вооруженного восстания 1905 г., а именно "в посылке вооруженной силы для подавления революционного восстания на Ляминской мануфактуре при станции Яхрома Дмитровского уезда Московской губернии". И хотя в приговоре отмечалось, что следствием "не установлены расстрелы рабочих и крестьян по распоряжению Джунковского", а напротив, "он проявлял мягкость и гуманность", его приговорили к пяти годам лишения свободы на том основании, что он "все-таки оставался на службе у царской власти, занимал там ответственные посты в самые темные годы реакции… был убежденным монархистом" и "независимо от своей доброты должен был проводить подавление народного пробуждения…" 26.
7 июня 1919 г. после освидетельствования врачами, В. Ф. Джунковский был под поручительство своей сестры помещен в больницу Александровской общины, а в августе 1920 г. переведен в хирургическую больницу Горздрава в Гагаринском переулке.
На протяжении нескольких месяцев В. Ф. Джунковский пользовался относительной свободой, имел даже отдельную комнату в больнице, где давал уроки детям бывшего владельца больницы А. А. Чегодаева, ходил на прогулки в город без сопровождающего, даже посещал церковные службы и бывал у своей сестры. Наблюдавшие за В. Ф. Джунковским агенты засвидетельствовали все эти факты и донесли также, что он "ведет переписку, весьма ограниченную от наблюдения, ввиду пользования по преимуществу живой почтой" 27.
На основании этих доносов 12 февраля 1921 г. В. Ф. Джунковский был помещен в Таганскую тюрьму, a 18 февраля были произведены обыски у него дома, а также у бывшего прокурора Святейшего Синода А. Д. Самарина, заключенного в Таганскую тюрьму, у директора Исторического музея Н. С. Щербатова и у М. В. Сабашникова28. И хотя обыски не дали никаких оснований для обвинения в контрреволюционной деятельности, Московская ЧК по согласованию с Петроградской решила, что В. Ф. Джунковский "свободой лечения без всякого надзора" может причинить "вред Республике", и отменила больничный режим, заменив его заключением в Бутырской тюрьме 29.
Однако уже 28 ноября 1921 г. по постановлению ВЦИК распоряжением ВЧК за подписью И. С. Уншлихта В. Ф. Джунковский был освобожден из-под стражи и 6 апреля 1922 г. прописан у своей сестры, Евдокии Федоровны, в доме № 11 по 1-му Мало-Николопесковскому переулку 30.
Причиной сокращения тюремного срока могла послужить разработка паспортной системы, вводимой советской властью. Имеются сведения, что В. Ф. Джунковского привлекали к этому делу в качестве консультанта и даже привозили к Ф. Э. Дзержинскому, однако это нуждается в проверке и уточнении.
Вернувшись на свободу, В. Ф. Джунковский оказался в чрезвычайно трудном положении. Надо было добывать средства к существованию не только для себя, но и для больной сестры. Приходилось браться за любую посильную работу. Одно время он был церковным сторожем. Знакомые находили для него уроки французского языка. В это же время В. Ф. Джунковский усиленно трудился над своими воспоминаниями, намереваясь опубликовать их в Издательстве М. и С. Сабашниковых. Точное время начала работы неизвестно, но имеются некоторые косвенные указания. Так, на одном из листов главы "1912 год" есть помета В. Ф. Джунковского: "Я его (митрополита Макария. - Авт.) навещал последний раз в прошлом, т. е. 1922 г." 31. Из этого следует, что к 1923 г. по крайней мере часть воспоминаний была уже написана и перепечатана.
Основой воспоминаний В. Ф. Джунковского послужил его огромный личный архив, с 1913 г. хранившийся в Петербурге в его казенной квартире на Фонтанке, где помещалось Министерство внутренних дел. Здесь были дневники, которые Владимир Федорович вел почти ежедневно в течение нескольких десятилетий, письма, копии официальных документов, вырезки из газет, театральные афиши и многое другое. В 1915 г., после своей отставки, В. Ф. Джунковский по совету известного юриста, сенатора и академика А. Ф. Кони передал значительную часть этих материалов в Рукописный отдел Института русской литературы Российской Академии Наук (Пушкинский Дом). Для работы над воспоминаниями В. Ф. Джунковский приезжал в Пушкинский Дом, где по мере написания собирались сотни страниц его рукописи. Однако общий ход событий в стране круто изменил судьбу автора и его труда.
В конце 1920-х годов вновь начались гонения на творческую и научную интеллигенцию. В НКВД фабриковались "обличительные дела" на деятелей науки и культуры, чье творчество начиналось до революции. В 1929 г. появилось известное "Академическое дело", одним из поводов которого послужил донос о том, что в Пушкинском Доме хранятся письма Николая II петербургскому генерал-губернатору А. Ф. Трепову, рукописи бывшего командира Корпуса жандармов В. Ф. Джунковского и другие материалы. По этому делу проходил директор Пушкинского Дома С. Ф. Платонов и другие ученые, вскоре арестованные 32.
В. Ф. Джунковский не мог больше пользоваться архивом. К тому же часть его материалов из Пушкинского Дома бесследно исчезла. Машинописная копия воспоминаний была к этому времени готова и хранилась у М. В. Сабашникова, который собирался опубликовать их в своей мемуарной серии "Записи Прошлого", выходившей с 1925 г. Сабашниковы стали и первыми слушателями В. Ф. Джунковского. "По мере написания своих "Записок", - вспоминал позднее М. В. Сабашников, - Владимир Федорович прочитывал их мне и Софии Яковлевне (жена М. В. Сабашникова. - Авт.) вслух. Я часто удивлялся его удивительной памяти и добросовестной точности, с которыми он старался описывать иногда и незначительные подробности" 33.
Между тем среди осужденных и высланных оказался С. В. Бахрушин - один из редакторов "Записей Прошлого", а в декабре 1930 г. сам М. В. Сабашников был арестован по другому, также сфабрикованному НКВД делу. И хотя следствие через полтора месяца было прекращено и М. В. Сабашников освобожден, издательство оказалось на грани ликвидации. Его удалось сохранить до 1934 г. под фирмой кооперативно-промысловой артели "Север", но о публикации мемуаров В. Ф. Джунковского не могло быть и речи.
В 1934 г. машинописная копия воспоминаний В. Ф. Джунковского, возвращенная М. В. Сабашниковым автору, была приобретена В. Д. Бонч-Бруевичем для Государственного литературного музея за 50 тысяч рублей. Это дало В. Ф. Джунковскому "средства к жизни на несколько лет" 34. Когда В. Д. Бонч-Бруевич уведомил о покупке Отдел культуры ЦК ВКП(б), Комиссия партийного контроля ВКП(б) осудила это как покровительство бывшему царскому генералу. Однако благодаря своему авторитету и заслугам В. Д. Бонч-Бруевич смог отстоять интересы Литературного музея, директором которого он был, и сумел сохранить этот важный и уникальный исторический источник.
Впоследствии рукопись воспоминаний вместе с подготовительными материалами была передана в архив, который в настоящее время называется Государственным архивом Российской Федерации (ГА РФ), где они и хранятся по сей день 35.
Судьба же самого В. Ф. Джунковского, как ни старался он не привлекать к себе внимание новой власти, сложилась трагически. В конце 1937 г. он был вновь арестован и специальной тройкой НКВД приговорен к расстрелу. 21 февраля 1938 г. приговор был приведен в исполнение 36.
Рукопись воспоминаний В. Ф. Джунковского представляет собой машинописный текст на листах in folio с рукописной правкой-автографом и занимает несколько томов архивных дел. Содержание их охватывает более пятидесяти лет, начиная с родословной В. Ф. Джунковского и его детства, которое пришлось на вторую половину 60-х - начало 70-х годов XIX столетия, и кончая первой половиной 1918 г. "Писать дальше свои воспоминания, - замечает он в последних записях, относящихся к 1918 г., - преждевременно да и тяжело. Может быть, через несколько лет, если Господь сохранит мне жизнь, я возьмусь за перо и поведаю и эти годы, проведенные мною в душевном уединении, и за эти годы найдется, может быть, немало ценного материала" 37.
Воспоминания В. Ф. Джунковского - последовательное в хронологическом отношении изложение событий не только служебной и общественной деятельности мемуариста, но и жизни России и прежде всего Москвы. Описывая события десятилетней давности, В. Ф. Джунковский полагался не на одну память. Свои впечатления, так же как и сведения, почерпнутые из других источников (рассказов очевидцев, газетных сообщений и проч.), он подкреплял ссылками на официальные документы: приказы, постановления, циркуляры, исходившие из разных учреждений, например, из канцелярии московского губернатора или из Министерства внутренних дел, на стенографические отчеты заседаний Государственной Думы. В текст включены фрагменты личной переписки и другие материалы, вплоть до меню великосветских обедов. Все эти документы составляют органическое единство, их объединяет личность мемуариста и его индивидуальная, несколько педантичная манера изложения.
В. Ф. Джунковский стремился быть документально точным, сдержанным, беспристрастным в освещении событий, не претендуя на их анализ. Его записки - своего рода хроника, в которой почти отсутствуют резкие политические оценки, характеристики лиц скупы, но достаточно выразительны, а главную ценность составляют факты. Нет сомнения, что эти воспоминания должны занять место в одном ряду с уже опубликованными мемуарами известных государственных, политических и общественных деятелей России - С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова, Д. Н. Шипова и др.
Большое значение воспоминаний В. Ф. Джунковского как ценнейшего исторического источника, осознанное в свое время М. В. Сабашниковым и В. Д. Бонч-Бруевичем, было очевидным для многих ученых, которым впоследствии посчастливилось познакомиться с рукописью в архиве. Но имя В. Ф. Джунковского не упоминалось в советских исторических трудах. Нет его даже в пятом томе "Истории Москвы", вышедшем в свет в 1955 г. и посвященном событиям начала XX века. Предложение Института истории СССР АН СССР опубликовать "Записки" В. Ф. Джунковского в 1960-x годах было отклонено Отделом науки ЦК КПСС. В начале 90-х годов новая инициатива Института российской истории РАН и ГА РФ встретилась с желанием Издательства имени Сабашниковых напечатать эти мемуары в возрожденной серии "Записи Прошлого".
Настоящее издание представляет собой фактически первую последовательную публикацию значительной части воспоминаний В. Ф. Джунковского 38. Большой объем рукописи не дает возможности напечатать их полностью. Для публикации нами выбраны 11 глав, охватывающие период с 1905 по август 1915 г. Они составляют два тома. Первый (1905-июль 1912 г.) целиком посвящен московскому периоду деятельности В. Ф. Джунковского, когда он последовательно занимал посты московского вице-губернатора и губернатора; второй (август 1912-август 1915 г.) завершает московский период (глава 8. 1912 год) и отражает его службу на посту командира Отдельного корпуса жандармов и товарища министра внутренних дел вплоть до отставки (главы 9-14. 1913-август 1915 г.).
При подготовке настоящего издания стиль и правописание оригинала сохранены, исключение составляет лишь употребление прописных букв (они приводятся по правилам современной орфографии). Разночтения в написании имен, фамилий и географических названий устранены в тексте без оговорок, например, из двух вариантов написания имени Елизавета и Елисавета выбран первый. Сокращенно написанные слова в тексте воспоминаний воспроизведены полностью (например: и. д. - исправляющий должность). Опечатки в машинописном тексте исправлены в издании без оговорок, смысловые описки и ошибки оговариваются в примечаниях. Названия подглавок, расположенные на полях рукописи, помещены нами перед текстом каждой главы, сразу после ее названия и выделены курсивом. (В главе 1. "1905 год" они отсутствуют у мемуариста). Из-за большого объема и во избежание повторов опущены некоторые документы, например постановления и приказы о распределении войск при дворцовых церемониях, разного рода циркуляры, если они не дополняют текст воспоминаний, а только иллюстрируют его, выдержки из газетных статей, часть приветствий, произнесенных на торжественных приемах и, как правило, написанных по единым, принятым в каждом конкретном случае схемам, и потому повторяющихся. Все купюры отмечены в тексте отточием, заключенным в квадратные скобки […].
Рукопись представлена к публикации Государственным архивом Российской Федерации и Институтом российской истории РАН. Авторы вступительной статьи - доктор исторических наук И. М. Пушкарева и кандидат исторических наук З. И. Перегудова. Археографическая подготовка текста проведена кандидатом филологических наук А. Л. Паниной. Примечания - И. М. Пушкаревой и З. И. Перегудовой. Указатель имен составлен И. М. Пушкаревой, кандидатами исторических наук З. И. Перегудовой и Л. И. Тютюник. Подбор иллюстраций осуществлен З. И. Перегудовой и А. Л. Паниной.
И. Пушкарева, З. Перегудова
В 2015 г. исполнилось 150 лет со дня рождения В. Ф. Джунковского (1865–1938), свиты генерал-майора, московского губернатора (1905–1913), товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов (1913–1915).В августе 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от службы по личному указанию императора Николая II, после того как представил на высочайшее имя записку, в которой подробно изложил неприглядные факты о деятельности Г. Распутина.Осенью 1915 г. Джунковский добился назначения в действующую армию и командовал дивизией, а затем 3-м Сибирским корпусом, продолжая вести дневник, ставший основой его воспоминаний за 1915–1917 гг. Западный фронт, напряженные бои под Нарочью, окопные будни, Февральская и Октябрьская революции, падение монархии и развал армии, а следом и распад страны – все это документально зафиксированно очевидцем и непосредственным участником событий.Издание проиллюстрировано фотографиями из фронтовых альбомов мемуариста. Публикуется впервые.
Владимир Фёдорович Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3 читать онлайн
В. Ф. Джунковский
Воспоминания (1915–1917). Том 3
© Издательство им. Сабашниковых, 2015
* * *В. Ф. Джунковский, 1916
15 августа 1915 года товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов Владимир Федорович Джунковский был уволен от службы по личному указанию императора Николая II. Поводом послужило досье, собранное шефом жандармов на Григория Распутина. Передавая на высочайшее имя эту неприглядную хронику деяний «старца», В. Ф. Джунковский знал, на что идет. Его отставка, весть о которой быстро распространилась в правительственных кругах, вызвала широкий общественный резонанс.
Этим знаковым эпизодом заканчивалось двухтомное издание «Воспоминаний» В. Ф. Джунковского, выпущенное Издательством имени Сабашниковых в 1997 году. Публикуемые ниже записки являются продолжением повествования.
Не останавливаясь подробно на биографии автора, обстоятельно изложенной в предисловии к изданию 1997 года, отметим, что интерес к фигуре В. Ф. Джунковского значительно вырос за последнее время. Учитывая это обстоятельство, Издательство имени Сабашниковых планирует к публикации также и его рукописи за предшествующий период 1865–1904 гг. Таким образом станет доступным весь корпус воспоминаний Джунковского практически за полвека до 1918 года – скрупулезнейшим образом зафиксированная хроника своего времени.
К сожалению, за более поздний период записок нет. Автор сам поставил точку: «На этом я кончаю свои воспоминания своей службы, которой была полна моя жизнь в течение лучших лет моей жизни».
Обо всем остальном пусть судит читатель. Ведь самым достоверным источником, особенно с таким педантичным автором как В. Ф. Джунковский, есть и остается текст, подготовленный им самим. Частью композиции, органическим элементом его повествования служат документы, сохраненные в многотомном архиве: газетные вырезки, донесения, приказы, протоколы, письма и даже фотографии, сделанные им лично в боевой обстановке.
В предыдущих томах читатели получили возможность проследить глазами автора ход событий за 1905–1912 гг., когда В. Ф. Джунковский был московским губернатором, и за 1913–1915 гг., когда он возглавлял Особый корпус жандармов.
В настоящем томе В. Ф. Джунковский предстает перед нами действующим генералом Действующей армии.
* * *Занимаемый пост и законодательство Российской империи вполне позволяло экс-шефу Отдельного корпуса жандармов получить генеральскую пенсию за выслугу лет и не утруждать себя дальнейшей службой. Однако, несмотря на обиду, В. Ф. Джунковский остается верен своим принципам. Осенью 1915 года он добивается назначения в Действующую армию командиром бригады 7-й Сибирской стрелковой дивизии, в 1916 – он будет командовать 8-й Сибирской стрелковой дивизией, в 1917 – возглавит формирование новой дивизии и добьется присвоения ей наименования 15-й Сибирской стрелковой, а в сентябре 1917 г. возглавит 3-й Сибирский армейский корпус.
В эти два года уместилось много событий. Западный фронт, напряженные бои, окопные будни, Февральская и Октябрьская революции, падение монархии и развал армии, а следом и страны. На глазах мемуариста армия, которой он присягал служить честно и добросовестно, теряла боеспособность, самые дисциплинированные полки заражались анархией, поворачивали оружие против своих же командиров. Как и тысячи других офицеров, Джунковский оказался перед самым тяжелым выбором в своей жизни – долг не позволял оставить свой пост, но и изменить течение событий было не в его власти.
До этого, получив военное образование в Пажеском корпусе, начав службу в элитном лейб-гвардии Преображенском полку, он поднимался по карьерной лестнице от поручика до генерал-майора, не имея реального военного опыта. Оказавшись на фронте, В. Ф. Джунковский прошел основные ступени службы, последовательно командуя бригадой, дивизией и корпусом. Он был прекрасным организатором, но с необходимостью брать на себя ответственность посылать тысячи людей под пули, на смерть, ему пришлось столкнуться только в годы войны.
Многое, что определяло характер Джунковского, нашло реальное практическое применение и здесь, во фронтовой обстановке. Он отмечал в записках: «…Как легко на войне давалась популярность, надо было только добросовестно самому исполнять долг и заботливо относиться к подчиненным, входить в их нужды, смотреть на них не как на пушечное мясо, а как на людей, не сентиментальничая при этом… Больше ничего не требовалось, и за таким командиром люди пойдут куда угодно, будут переносить с ним всякие лишения…».
Чрезвычайно примечательно описание Джунковским печально известной Нарочской операции. Без снисхождения к себе и другим он описывает действия русских войск, приводит случаи мужества и героизма рядовых стрелков, неразбериху в штабах и общую неподготовленность этого наступления.
Но еще более показательно описание работы комиссии, созданной командованием Западного фронта по горячим следам с целью определить причины и виновников неудач. Из скупых строк, описывающих этот эпизод, видно, как непросто было В. Ф. Джунковскому отстаивать честь сибирских полков, когда на них попытались возложить вину за прорыв немцев и последующее отступление. Но он сумел найти слова и убедить командование принять его точку зрения. Безусловно, авторитет бывшего заместителя министра внутренних дел и московского губернатора сыграл свою роль. Однако и характер человека в такой ситуации многое значит. В марте 1916 года для генерала Джунковского честь этих полков была также дорога, как его собственная, и он защищал их честь, как свою.
На войне не бывает мелочей. И со свойственной ему дотошностью бывший губернатор погружался во все премудрости фронтовой жизни. Доставка продовольствия, приготовление пищи, обмундирование и снаряжение, медицинское обеспечение и взаимодействие с соседями по «передовой» – все это стало каждодневной работой, требующей внимания и днем и ночью.
Включение в корпус мемуаров большого количества приказов по частям, которыми он командовал, возможно, покажется лишними подробностями, перегружающими текст. Но каждая строчка приказа, указывающая, что на позициях полка или дивизиона надо что-то исправить, разместить полевые кухни поближе к окопам, выставить новые посты, создать команды по откачке воды из траншей или отремонтировать мостки, по которым должны эвакуировать раненых, свидетельствует о том, что они сделаны человеком, который сам регулярно ходит по этим окопам и мосткам.
И он ходил, и объезжал верхом растянувшиеся на много верст позиции, требовал обеспечить наблюдение за противником, добивался четкой работы санитарных служб, заботился о питании и бытовых условиях бойцов. Его отношение к людям в солдатских шинелях не осталось ими незамеченным, а его требовательность воспринималась ими не как генеральские придирки, а как проявление заботы и стремление к порядку, без которого жизнь в окопах превращается в кошмар.
Провожая Джунковского в сентябре 1917 г. в штаб 3-го Сибирского армейского корпуса, который он должен был возглавить, один из рядовых стрелков дивизии говорил: «Мы никогда не забудем нашего начальника дивизии, которого всегда можно было встретить то ночью, то днем без всякой свиты проходящего по окопам, скромно, без всякого оружия».
По своим убеждениям В. Ф. Джунковский был монархистом, и не скрывал этого, до последнего момента оставаясь преданным свергнутому российскому императору, несмотря на обиды, связанные с отставкой 1915 года. Однако он имел свое мнение о взаимоотношениях верховного командования и действующей армии. Об этом свидетельствует эпизод, когда Джунковский принимал участие в торжественном смотре-награждении отличившихся солдат Западного фронта великим князем Георгием Михайловичем.
«Ведь насколько, – пишет Джунковский, – больше впечатления произвело бы прибытие посланца царя, если бы для него не устраивали бутафорского парада, а он бы сам объехал войска в местах их стоянок, побывал бы и в окопах, это конечно заняло бы несколько дней, но зато и великий князь мог бы доложить государю, как действительно живут полки, и войска бы увидали посланца царя у себя – это бы имело колоссальное влияние на настроение войск… Конечно, это представляло известный риск, но я смотрю так, что даже если бы великого князя какая-нибудь шальная пуля и настигла где-нибудь в окопах, то и такого рода жертва окупилась бы вполне тем моральным впечатлением, которое бы она произвела на войска, сознанием, что и великие князья жертвуют своей жизнью за царя и Родину…».
Такой же неоднозначной была и его позиция в отношении Распутина. В декабре 1916 года Владимиру Федоровичу пришлось специально объяснять товарищам по оружию свой взгляд на его убийство.
«…Один из чинов штаба обратился ко мне: «Ваше превосходительство, почему Вы не разделяете нашего восторга?» Я ответил: «Это начало конца!» Меня просили объяснить, что я этим хочу сказать. Я сказал, что дело не в личности Распутина, а дело в том, что такие явления, как распутиниада, вообще были возможны… Что касается самого факта убийства, то этим самым участники его… еще более скомпрометировали престол. «Убийцы, – прибавил я, – сыграли в руку революции».
Спустя два месяца опасения генерала-майора Джунковского подтвердились. Февральские события 1917 года привели к власти политические силы и людей, которые завершают распад того, чему он служил и во что верил.
Потому и его оценки многих военачальников и политических деятелей из числа членов Государственной думы и Временного правительства резко отличаются от хрестоматийных. В высшей степени уничижительна его характеристика министра-председателя Временного правительства А. Ф. Керенского, оказавшегося наверху этой пирамиды.
Джунковский ясно видел неспособность Временного правительства решать значимые политические задачи. Демонстрацией служит эпизод, связанный с Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, на которую летом 1917 г. автор был приглашен для дачи показаний. Эта несвоевременная попытка сведения счетов с бывшими политическими противниками в условиях разваливающейся экономики и катастрофической ситуации на фронте, наглядно продемонстрировала близорукость и слабость новой власти.
Но и в данных условиях, как командир дивизии, а затем и корпуса, В. Ф. Джунковский предпринимает все от него зависящее, чтобы предохранить от анархии ввереннные ему части, сохранить порядок и боеспособность рот и полков, невзирая на «демократические» веяния, агитацию, пропаганду и революционные лозунги. Даже с комиссарами временного правительства ему удается договариваться.
Однако новая политическая власть расставляет на местах и соответствующее военное командование. Керенский назначает верховным главнокомандующим известного своим успешным наступлением в 1916 году генерала А. А. Брусилова, заменив им генерала М. В. Алексеева. Но вот что пишет об этом Джунковский:
«Благодаря Брусилову развал в армии усилился, т. к. твердые начальники в нем поддержки не имели. Керенский, приехавши в Ставку, пришел в ужас, когда ему показали всю картину развала армии, но он не решился принять радикальных мер против этого развала, боясь, как бы эти меры не способствовали бы контрреволюции. Он стал насаждать комиссаров, из бывших политических, главным образом эсеров, наивно думая, что эти последние сумеют, с одной стороны, укрепить дисциплину, с другой, – пресечь всякие контрреволюционные попытки. Убедившись, что и из этого ничего не выходит, он, напуганный июльским большевистским движением, сменил безвольного и ничтожного Брусилова, заменив его твердым как скала Корниловым, но было уже поздно».
Далее, оценивая личности А. А. Брусилова и А. И. Деникина, Джунковский дает понять, что его симпатии не на стороне генерала, пошедшего на службу к большевикам, а на стороне человека, чья фамилия при советской власти стала синонимом врага. Цитируя слова Деникина о долге и чести, Джунковский обозначает и свою личную позицию: «Иллюзий у него не было, но он считал долгом до конца, пока он в состоянии, твердо неуклонно продолжать свое дело защиты Родины».
Особое место в тексте воспоминаний занимает сюжет, посвященный положению дел в Московской практической академии коммерческих наук, попечителем которой Джунковский был без малого 10 лет. Первое письмо, включенное в текст, датировано 18 января 1916, а последнее – 1 мая 1917, т. е. уже после Февральской революции. Однако весь сюжет привязан в тексте к началу 1916 года, когда выдающийся русский химик и педагог А. Н. Реформатский принял решение об уходе с поста директора и перед попечительским советом встал вопрос о его замене.
Отношения между преподавательским составом, попечительским советом, администрацией и учащимися представляет собой некий слепок всего российского общества описываемого периода. Нельзя не отметить, что среди преподавателей, упоминавшихся в переписке, не менее половины – состоявшиеся ученые с европейским именем, а другая – будущие академики АН СССР, доктора наук и т. п. Их работа в стенах практической академии заставляет по-новому взглянуть на уровень образования ее выпускников.
Такие имена, как Д. Н. Анучин и А. П. Калитинский, С. А. Чаплыгин и В. И. Пичета, А. И. Успенский и П. И. Новгородцев и сегодня составляют славу и гордость отечественной науки и культуры. А что стоит список попечительского совета – практически повторяющий список промышленно-финансовой элиты Российской империи: Рябушинские и Абрикосовы, С. М. Долгов и Н. И. Астров, предприниматель и математик Е. М. Эпштейн, Н. К. Смирнов и Д. И. Филиппов. Ведущие коммерсанты считали своим долгом поддерживать образование и науку в России.
Как оказалось впоследствии, многие из преподавателей этих учебных заведений предпочли «бой кровавый», а не «сеять разумное, доброе вечное». Последний год существования учебного заведения по накалу страстей, скрытому напряжению и трагической развязке демонстрирует процесс распада всего общества в целом. Педагогические собрания превращаются в митинги, профессиональные качества преподавателей подменяются политическими взглядами, анонимки и доносы становятся средством избавления от профессуры старой школы. Большевистская идеология, исходящая из принципа «кто был никем, тот станет всем», одерживает верх над академическим подходом.
И в этой ситуации именно монархист, экс-жандарм и блестящий придворный В. Ф. Джунковский выступает в роли арбитра и пытается противостоять разрушительным тенденциям ради тех, кто пришел в академию учиться, его волнует учебный процесс, а не политические взгляды преподавателей.
Владимир Джунковский
Воспоминания (1865–1904)
Издательство выражает благодарность Государственному архиву Российской Федерации за помощь в подготовке настоящего издания
Подготовка текста, примечания А. А. Литвин, С. М. Артюхов
© Издательство им. Сабашниковых, 2016
В. Ф. Джунковский. Воспоминания: 1865–1904
«Немало труда и усердия на составление своих воспоминаний положил В. Ф. Джунковский. Когда-нибудь обширные записки эти в своем целом послужат будущему исследователю надежным основанием для восстановления придворной дворцовой жизни начала века, не говоря уже о том, что некоторые описанные в них эпизоды весьма ценны для характеристики последнего императора…».
Так написал в своих «Записках» издатель М. В. Сабашников, предполагая издать рукопись В. Ф. Джунковского в серии «Записи Прошлого», выходившей в 20-е годы прошлого века в издательстве «М. и С. Сабашниковых».
Должно было пройти почти 70 лет, чтобы существенная часть воспоминаний увидела свет. А в 2015 году Издательство им. Сабашниковых выпустило в свет еще один, хронологически завершающий том. Теперь читателю предлагается самое начало мемуаров В. Ф. Джунковского за 1865–1904 гг.
Первые главы изданного в 1997 году двухтомника «Воспоминаний» повествуют о повседневной жизнь Москвы и Московской губернии, начиная с 1905 года, в этом году В. Ф. Джунковский был назначен московским вице-губернатором, а спустя время стал и губернатором.
Оказавшись во главе огромной губернии, В. Ф. Джунковский показал себя как умелый администратор и талантливый управленец. Город и губерния, все ее 13 уездов, 166 волостей и несколько тысяч сельских обществ быстро развивались, строились вокзалы и гостиницы, банки и особняки, доходные дома и рабочие кварталы. Появились новые виды транспорта: электрический трамвай и автомобиль, на Ходынском поле начались регулярные занятия – полеты частной авиашколы, а в центре города все больше улиц освещались электричеством.
Джунковский инспектировал благотворительные и учебные заведения и больницы, организовывал массовые торжества и спасательные экспедиции, занимался вопросами водоснабжения города и выделения земель, строительства новых зданий и сооружений. Эпоху «серебряного» века русской культуры в Москве нельзя представить полно без деятельности ее губернатора. Открытие ряда высших и средних учебных заведений и музеев, богатая театральная жизнь, борьба за сохранение памятников старины, – все это требовало каждодневных усилий губернатора. Важно то, что В. Ф. Джунковский пользовался огромным авторитетов среди представителей самых разных социальных групп и слоев общества.
Крестьяне одной из подмосковных деревень даже переименовали свое село в Джунковку в знак особой признательности губернатору за поддержку при выделении им земельных наделов.
В 1908 году В. Ф. Джунковский был произведен в генерал-майоры и причислен к свите Николая II. Губернские проблемы требовали, а «свитские» возможности во многом помогали В. Ф. Джунковскому эти проблемы успешно решать, благодаря обращению непосредственно к императору. Успешное проведение юбилейных торжеств в 1912 году в Москве и губернии по случаю столетней годовщины Бородинского сражения послужило ступенью к его дальнейшему карьерному росту, 23 января 1913 года он был назначен на должность товарища министра внутренних дел и одновременно на пост командира Отдельного корпуса жандармов.
Эти несколько лет службы во главе жандармского корпуса оказались драматичными. Пытаясь реформировать эти по сути органы государственной безопасности Джунковский нажил себе немало врагов. Как писал П. П. Рябушинский в газете «Утро России», «истинно порядочный человек в жизни, В. Ф. Джунковский всецело перенес эту порядочность в область служебных отношений», а это явление «в России редкостное». В августе 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от службы по личному указанию императора Николая II, после того как представил на высочайшее имя записку, в которой подробно изложил неприглядные факты о деятельности Г. Распутина.
Заключительный том «Воспоминаний» за 1915–1917 гг., когда Джунковский добился назначения в действующую армию и командовал сначала дивизией, потом 3-м Сибирским корпусом на Западном фронте вплоть до октябрьского переворота, показывает, что его подход к делу и убеждения не претерпели изменений ни на фронте, ни в еще более сложной революционной обстановке. В условиях развала армии его соединение до конца оставалось боеспособным и верным присяге.
Не будем здесь повторять то, что уже нашло отражение в предисловию к изданным ранее томам воспоминаний. Подробная и обстоятельная статья З. Перегудовой и И. Пушкаревой к двухтомнику, вышедшему в 1997 году, содержит необходимые подробности служебной биографии В. Ф. Джуковского. Читатель может прочесть ее и по ссылке в электронной публикации.
А мы вернемся к началу, к годам юности и первым шагам по службе мемуариста. Здесь имеет значение и семья, и учеба в Пажеском корпусе, и служба младшим офицером в гвардейском Преображенском полку, и его адъютантская служба при московском генерал-губернаторе великом князе Сергее Александровиче, т. е. практически весь период, во время которого шло становление личности В. Ф. Джунковского, складывался характер и жизненный опыт.
Начинается книга с краткого изложения родословной Джунковских. Ряд публикаций последних лет существенно дополняет рассказ о происхождении рода Джунковских, но в сведениях о родных и близких отца и деда В. Ф. Джунковского остается еще немало белых пятен. Собственно говоря, до появления на исторической сцене деда автора – Степана Семеновича Джунковского и упоминания о прибывшем в Москву монгольском князе Мурзы-хана Джунка, воеводы Ксендзовского или полковника Кондратия Джунковского – информации практически нет.
Основные же вехи биографии Степана Семеновича Джунковского известны. Особую роль в его жизни сыграло назначение учителем английского языка к старшим дочерям будущего императора Павла I. С воцарением Павла для С. С. Джунковского нашлось место для работы в составе Экспедиции государственного хозяйства, опекунства и сельского домоводства при Правительствующем Сенате (1797–1803), затем он служил в реформированной Экспедиции государственного хозяйства и публичных зданий (1803–1811), а вышел в отставку уже с должности директора Хозяйственного департамента министерства внутренних дел. Ряд документов, связанных с его служебной деятельностью, оказался сохранен его потомками и являются составной частью архива В. Ф. Джунковского. Скончался С. С. Джунковский в 1839 году.
26 января 1841 года император Николай I подписывает жалованную грамоту на дворянство детям С. С. Джунковского в лице: «статского советника Александра, титулярного советника Петра, лейб-гвардии Уланского полка поручика Федора и Санкт-Петербургского университета кандидата Степана Джунковских <…> всемилостивейшее соизволили помянутым нашим верноподданным Джунковским в вечные времена в честь и достоинство нашей империи дворянства равно обретающемуся в нашей всероссийской наследной империи, царствах, княжествах и землях прочему дворянству возвести, постановить и пожаловать яко ж мы сим и силою сего их Джунковских на вечные времена в честь и достоинство нашей империи дворянства возводим, постановляем и жалуем…»
Безусловно, пожалование дворянства упрочило положение Джунковских среди служилой аристократии Санкт-Петербурга. Впрочем, С. С. Джунковский, который занимал чины и должности, дающие и личное и потомственное дворянство, не озаботился формальным подтверждением своих прав и достоинства при своей жизни, оставив решение этого вопроса одному из сыновей.
Тем не менее в соответствии с жалованной грамотой упомянутые в ней лица были внесены в родословную дворянскую книгу Полтавской губернии. Одновременно с дворянством был пожалован и герб с латинским девизом «Deo et proximo» – «Богу и ближнему», ставший в семье Джунковских предметом особой гордости.
В браке с Анной Александровной Берг Степан Семенович Джунковский имел восемь детей: Александра (1804–1850), Анну (1806–1880), Марию (1808 – ок. 1864), Елизавету (ок. 1809–1885), Петра (1813–?), Федора (1816–1879), Прасковью (1818 – после 1890) и Степан (1821–1870). В своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский очень кратко касается своей родословной, возможно понимая, что при новой власти лучше не дразнить лишний раз цензоров.
Отец В. Ф. Джунковского – Федор Степанович большую часть службы и жизни провел в Петербурге. Здесь он удачно женился, породнившись с многочисленным семейством Рашет, достиг высокого положения и сумел дать достойное образование своему немалому семейству, включавшему семь детей: Евдокию (1857–1935), Степана (1853–1879), Федора (1816–1879), Николая (1862–1916), Ольгу (1864–1920) и Владимира (1865–1938). Братья Федор и Степан умерли молодыми, не оставив потомства. Сестра Евдокия и сам автор также не озаботились продолжением рода. У брата Николая в браке с Е. В. Винер родился только один ребенок – сын Николай (1875–?). И только у сестры Ольги, вышедшей замуж за будущего генерала Гершельмана, было в браке восемь детей. Именно поэтому мужская линия рода оказалась практически прерванной.
