Саят Карыбаев, 43 года, энергетик и бизнесмен: Помните повесть Ауэзова “Коксерек”? Все там верно, я лично убедился. Волка невозможно обучить и приручить, это свирепый и хитрый зверь. “Ну, погоди!” - ерунда полная, неправильный образ какой-то вылепили, сделали из волка болвана. Да и в сказках - лиса вот хитрая, хотя в жизни - куда ей до волчьей хитрости!

Я начал заниматься охотой на волков летом 2003 года. Брат купил скотоводческое хозяйство в Бухар-Жырауском районе Карагандинской области, но не учел того, что в тех землях волки водятся и нагло нападают на стада. А у него бараны, лошади, живность помельче. И мы поехали на «охоту» - вдвоем с братом, на простой «Ниве», без оружия и специальных знаний. Мы даже на след зверя тогда не вышли, может быть к счастью, - быть охотником оказалось не так-то просто.

Оформление ружей, охотничьи взносы, покупка снегоходов, создание целой команды - все это пришло позже. Сейчас мы что ни год, то на охоте. Сколько волков убили за это время? Не считали. Я лично застелил около ста. Да что там сотня! Командир нашей группы - именитый охотник Новиков - убил около 500 волков. Ему 79 лет, бывший спортсмен, охотился еще при Кунаеве. Хотя никто не даст ему семьдесят девять - за волками гоняться-то, надо быть в форме!

В этом году я взял отпуск с 21 декабря по 18 января, охотились почти месяц. В нашей команде семь человек, у каждого своя роль и обязанности: один в ответе за технику, второй за еду, третий за боевой дух. Здесь мы все охотники, а в миру - кто бизнесмен, кто чиновник, кто спортсмен.

Такой сформировавшийся состав у нас последние три-четыре года, до этого охотились на уток и гусей, разными компаниями. Сейчас же, наша неизменная традиция - зимняя охота. Летом волки не трогают скот, заняты своими волчатами, а зимой начинают свирепствовать, голод мучает, они и нападают - вот уж кто по природе охотник. В этом сезоне мы словили 44 волка, прошлой зимой было 47. Тогда даже телевизионщики приезжали - поснимали, поохали, да уехали.

На волков охотимся раз в году, но весь год до этого идет подготовка. Техника, транспорт, вещи первой необходимости, тормозки, и прочее - все надо спланировать, и это не пустяк. Я никогда не думал, насколько волки могут быть искусными в стратегии. Нельзя их недооценивать. У них множество тактик, вот одна, к примеру. Волки очень любят мясо сайгаков и архаров, оттого неистово охотятся за ними. 25-30 волков собираются в стаю и прячутся, выжидая. Когда ни о чем не подозревающие сайгаки в количестве превосходящем волков, эдак 30-40 особей, попадают в организованную ловушку - вожак подает сигнал по которому волки молниеносно соскакивают со своих мест, набрасываются и начинают рвать свои жертвы. Просто рвать, не доедая, одного за другим. Потом еще отведают немного, но основную добычу готовят на зиму - прячут в овраги. Такие места мы называем «холодильники», именно по ним мы выслеживаем волков.

Техника у нас продвинутая - кроме снегоходов, GPS, раций, сделали и нечто особенное: на базе КАМАЗа соорудили импровизированный трейлер-кинотеатр. Так что длинными зимними вечерами не скучаем, смотрим фильмы. Еще у нас есть вагончик - мастерская для ремонта снегоходов и прочего инвентаря, а также баня.

Мои близкие поначалу боялись, каждый раз молились, когда я уезжал, а теперь привыкли. У каждого же свое хобби, не правда ли? И для здоровья хорошо. Вы с парашюта прыгали? Или на лыжах с горы со всей скорости спускались? Адреналин бешеный! Так вот, охота - что-то подобное, только ощущения острей и длятся дольше.

Однажды волк чуть не загрыз меня. Это не бахвальство - через такое проходят почти все охотники. Дело было так: мы гонялись за стаей, каждый взял на себя одного волка, и помчался за ним. Я преследую свою цель десять, пятнадцать, двадцать километров, но волк хитер - запутывает след, несется извилистыми путями. Наконец, взял я его на видимость. Начал снимать на телефон, и вдруг - тот исчез из вида. Мгновение прошло! - он возле снегохода, прямо позади меня. Я попытался развернуться - зверь прыгает на меня, еле успеваю дать по газам. Волк поскальзывается, но прокусывает капот. Выстрел. Вот так, маленькая ошибка могла стоить мне жизни. Но снегоход он все-таки повредил. Укус волка - на 5-6 килограммов.

Не каждый может пойти на волка. 7-8 лет назад был такой случай: приехал ко мне друг из Алматы и привез с собой товарища. Сказал, тот мечтает увидеть волка. "Посади его сзади, - говорит - он в какую-то легенду верит, будто посмотришь в зрачок волка и его энергия к тебе переходит." Ну я к легенде не прислушивался, просто взял его с собой. А тот весь из себя - новое ружье, новая экипировка - я и подумал, видать, хороший охотник, хотя бы подготовленный. Выехали мы с ним, значит, в степь. Заметили волка. Мчимся. Осталось 100-150 метров, стрелять надо, а мой напарник что-то замешкался. Я его в бок пинаю, шепчу зло, ты что не стреляешь, а он весь побледнел, белый-белый, и ни слова в ответ. 10 метров. Жду, не стреляет. Я выхватываю у него ружье, стреляю волку в ногу - просто подранить, возвращаю ружье, на, мол, добивай. А тот в ответ, извини, не могу, и еще сильнее бледнеет с лица. А что волку мучиться? Я его добил и повернул обратно на стоянку. Алматинец всю дорогу молчал, а как стали подъезжать, неожиданно заговорил: "пожалуйста, не рассказывай никому как дело было". Начал путанно объяснять, что у него в самый нужный момент вся энергия вдруг разом исчезла, как будто кто-то высосал ее. После этого я его больше не видел.

Кроме волка на охоте есть второй мощный, безжалостный противник - сама степь. Останешься с ней один на один хоть на полчаса - считай, все, пропал. Со мной однажды случилось такое, сломался снегоход. Но у нас порядок: не досчитались одного, бросаем охоту, и ищем товарища. К счастью меня нашли - быстрее, чем волки. В степи время работает стремительно и всегда против тебя, снег ведь быстро заметает следы. Один охотник у нас 40 километр шел пешком, хорошо, что верно распознал дорогу до стоянки. Опыт помог.

Есть такая казахская пословица: «Қасқырдың аузы жесе де қан жемесе де қан», - что значит, у волка пасть всегда в крови, сколько бы он ни ел. При этом у одной волчицы в среднем семь детенышей, и они быстро подрастают. Пустых «квартир» у них нет, сколько бы мы ни убивали, на их место приходят новые волчата, такова природа. Тогда зачем нужны мы? А затем, что волки начинают бояться, к нашему аулу не приближаются, изловчаются выживать без нас.

В последнее время многие, особенно городские, говорят мне, что охота, мол, негуманное дело. Варварское развлечение. Знаете, что я им скажу? В том ауле, спроси любого крестьянина - каждый пострадал! У одного сельчанина волки зарезали пятнадцать лошадей за раз. Иного выхода я не вижу, если не мы их, то как тогда? А еще - вы-то сами вегетарианцы, что ли? Вот и конец этим разговорам.

Казахи же испокон веков жили бок о бок и воевали с волками. Есть даже вендетта по-казахски. Раньше такое было, теперь нет, давно не слышал. Когда один сосед ссорился с другим, то прибегал к такому хитроумному, но коварному способу: мог забрать волчат из норы, где мать-волчица их оставила, уйдя на охоту, и подкинуть в земли своего врага. Малые, конечно, не выживали. А волчица ведь за своими щенятами на край света пойдет. Запах учуяла и отыскала обидчика. И раскромсала его отару до последнего ягненка.

Я вырос в ауле, у меня один дедушка был чабаном, а другой конюхом. Я с детства слышал, видел и впитывал, как причитали сельчане после каждого набега хищников. Счет потерям шел на десятки, сотни овец и лошадей. Настоящее бедствие. Так что пока позволяют здоровье и силы, буду охотиться. И людям польза, и мне удовольствие, чего скрывать. Наверное, охота - это даже не хобби для меня, а призвание. Вот мой сын - он на сцене любит выступать, петь, что-то еще вытворять. И я его не заставляю с собой ездить. Зачем, если ему неинтересно. У каждого своя судьба. И у волка тоже.

Оголившийся осенний лес встретил охотников тишиной, глубоким молчанием. Из-за темной сосновой гривы робко скользнул первый солнечный луч, понизу расстилалась синеватая дымка.

Один за другим охотники вышли на поляну, остановились. Разговор вели тихо, вполголоса. Затем построились в шеренгу. Рассчитались: восемнадцать человек.

— Вчера,-заговорил Михаил Михайлович,- наши соседи, охотники из Ямпольского района, обложили в Собинском лесу стаю волков. Из пяти взяли двух. Остальные прорвали оклад и ушли через поле, вот сюда, в займище Шкирманы. Вероятнее всего, звери задержались здесь Однако займище велико. Где их искать?

— Наверняка в Моховище,- подсказал старый волчатник Андрей Евтихеевич Шелихман.- Там глушь, заболоть. Давишнее волчье место.

Решили обкладывать Моховище. Еще раз уточнили план движения загонщиков окончательно установили линию для стрелков. Произвели жеребьевку. Десять человек в загон, восемь — на стрелковые номера.

Команду загонщиков повел в обход Андрей Евтихееви. Макуха начал расставлять стрелков на номера.

— Кроме волка, никакого другого зверя не трогать!- предупреждал он каждого стрелка.- Стрелять только по видимой цели.

Самому Михаилу Михайловичу выпал номер в ложбине, которая тянулась из глубины Моховища. Справа и слева — чистое редколесье. Недалеко впереди грядинка ивняков, сзади густился островками молодой соснячок. Недурной лаз,- оглядевшись по флангам, определил Михалыч.- Поднятый зверь того и жди, тронется этим местом.

Макуха тщательно замаскировался. Зарядил ружье. Прислушался. Лес был полон покоя. В лицо подул едва ощутимый понизовый ветерок. Где-то над головой прозвенела в колокольчик синичка-гаичка, в сосняке затрещал дрозд.

Но вот далеко-далеко послышался переливный звук рога. Андрей Шелихман дает сигнал. Гон начался.

Проходили минуты. Лес настороженно молчал. Внезапно за грядой ивняков пронзительно крикнула сойка, многоголосо застрекотали сороки и в кустах показались какие-то тени. Волки! Нет, кабаны. Идут прямо на номер. Впереди бежит свинья, за ней пять подсвинков Шествие замыкает внушительной величины сизо-бурый, со щетинистым гребнем на хребте клыкастый секач. Не чуя опасности, табун вепрей проходит почти рядом. Отчетливо слышно похрюкиванье, отрывистое сопение, шорох палой листвы. Очень хорошо!-мелькнула мысль у Макухи.- Не исключено, что волки пойдут кабаньим следом.

И вдруг неожиданно там, откуда только что появились кабаны, за березами метнулось что-то серое. Волк!

Воровато поджав под себя хвост, трусцой бежал здоровущий желто-серый волчина.

Расстояние быстро сокращалось: 100-70-50 метров! Выскочив на лужайку, волк, высоко подняв лобастую башку, остановился. В тот же миг сухо щелкнул ружейный выстрел. Словно подкошенный, зверь ткнулся мордой в траву, яростно царапая землю задними лапами.

— Намертво!- облегченно вздохнул Михалыч и тут же заложил новый патрон в ружье.

На линии стрелков по-прежнему царило затишье. Высоко над лесом каркнул пролетный ворон, а несколько минут спустя где-то в глубине урочища послышался предупреждающий голос загонщик.

— Гоп! Гоп! Гоп!

Волки! И опять слух, зрение напряжены до предела. Руки крепко сжимают ружье, ухо улавливает малейший шорох, наметанный глаз моментально засекает вокруг каждую внезапно появляющуюся точку. И снова кабаньим следом из Моховища ложбиной выкатывается на махах голубея с черным ремнем на плече волчица. А за ней серо-дымчатый прибылой.

— Спокойно!-сами собой прошептали губы.- Бить дублетом.

Звери все ближе. Сходу чуть ли не наткнувшись на убитого волка, старуха на секунду сбросила свой бег. Тотчас под самую лопатку ее смертельно ожгла картечь. Прибылой с перепугу шарахнулся влево, в сторону. Выстрел почти в упор. Волк перекинулся через голову и, захлебываясь кровью, пополз по настилу опавшей листвы.

Не успело еще умолкнуть раскатистое эхо, как Михалыч опять зарядил ружье. Однако облава близилась к концу. Вскоре в редколесье показались фигуры спешивших на выстрелы загонщиков. Сюда же подходили снявшиеся по сигналу с номеров стрелки.

Несколько минут спустя Макуха стоял уже в тесном кругу охотников. С удивлением любуясь трофеями, товарищи радовались успеху облавы, от души поздравляли своего председателя с богатой добычей.

Михаил Михайлович не только заядлый охотник, отменный стрелок, но и замечательный организатор. Отслужив около тридцати лет в Советской Армии, он, несмотря на преклонные годы, целиком отдается теперь делу организации охотничьего хозяйства в районе: охране живой природы, пресечению браконьерства, созданию дружного коллектива охотников, истреблению хищников в окрестных угодьях. Да и мало ли других забот у человека, который любит и знает порученное ему дело. И не случайно общество охотников, возглавляемое М. М. Макухой, считается одним из передовых в области.

За последние полтора года силами этого коллектива уничтожено 29 волков.

(Пока оценок нет)

Отношения волка и человека

Отношения между волком и человеком всегда были напряженными. Дело в том, что волк — сущее наказание для домашней скотины и опасней­ший враг для диких животных. Нападает он и на своих сородичей — собак, поедает мышей и других мелких грызунов, но вместе с тем ест и грибы, раз­личные ягоды, фрукты. Аппетит у него завидный.

В России живет основной подвид волка — евро­пейский лесной волк, населяющий наши края с начала послеледникового периода. В разные времена число волков сильно колебалось.

О волке как злобном хищнике говорится и в народных преданиях, и в архивных документах. Известно, что в 1817 г. в Тормаском приходе жертвами волков стали 17 де­тей. В Карула в 1821 г. бешеный волк искусал 33 человек, из них 20 умерли. Народ называл годы, когда волки плоди­лись особенно успешно, волчьими. Таким был 1822 г. С 1 но­ября этого года по 1 ноября следующего эти хищники истре­били в Лифляндии и на о. Сааремаа 1814 лошадей, 1243 жере­бенка, 1807 голов крупного рогатого скота, 733 теленка, 15182 овцы, 726 ягнят, 2545 коз, 4190 свиней: ущерб соста­вил в деньгах того времени 325220 рублей.

Волчьи облавы устраивали всем приходом. Власти со своей стороны посылали на подмогу казаков. Волков заго­няли в сети и в ямы. За уничтожение волчьих выводков вы­плачивали премии. В результате интенсивной борьбы числен­ность волков ко второй половине прошлого века заметно снизилась. В течение 1836-1841 гг. в Лифляндии, например, их было уничтожено 2913.

Эффективной мерой, способствующей сокращению чис­ленности волков, оказалось премирование охотников за от­стрел. Из архивных материалов Рынгуского прихода извест­но, что все расположенные в приходе имения должны были платить деньги в фонд для премирования охотников в соот­ветствии с размерами принадлежавших им земель. Из ука­занного фонда некий Андо Тамме получил в 1827 г. 26 руб­лей за уничтожение 13 волчат. Известно также, что фонд вос­полнялся и использовался для премирования в течение не­скольких десятилетий. К началу нашего века волков осталось совсем мало, а в некоторых местах они стали даже редкостью.

В годы второй мировой войны волки стали пере­кочевывать к нам из Псковской и Ленинградской областей, и численность их быстро возросла: к нача­лу 50-х гг. было уже 600-800 особей. Их начали ист­реблять. Охотников освобождали от основной рабо­ты (с сохранением заработной платы) сроком на месяц, за каждого добытого волка выплачивали воз­награждения, устраивали большие облавные охоты, применяли даже ядохимикаты. В результате за несколько лет численность этих хищников снизилась до нескольких выводков. На волка стали обращать меньше внимания, Послышались даже голоса в его защиту, дескать, его надо охранять как естественного «санитара и селекционера». Пока шли споры, волчье поголовье опять возросло: в 1975 г. оно насчитывало около 200 особей. Хищники загубили много косуль, кабанят и даже лосей. Для сравнения: в Швеции, в 1995 г. были зарегистрированы лишь 2 волка.

В 1993 г. в Стокгольме на международном кон­грессе охотоведов заседала комиссия по охране вол­ков, в которой участвовали многие известные уче­ные. Нас не коснулся ни так называемый волчий кризис, отмечавшийся в далеких от нас государствах, ни запланированные комиссией меры по охране вол­ков. Мы пришли к пониманию, что, несмотря на то­тальные меры борьбы, мы не сможем полностью ист­ребить волков в наших охотничьих угодьях. К тому же, у наших волков практически нет врагов, кро­ме человека, и нет опасных болезней, кроме бе­шенства.

Волк обладает хорошо развитыми обонянием, слухом, зрением и очень вынослив, поэтому охотить­ся на него нелегко. Наиболее распространена у нас облавная охота. Ее устраивают с флажками и без них. Облава без флажков требует участия большего числа охотников: нужно до 100 человек, чтобы как следует оцепить загон со всех сторон. Охота на волков требует от охотников дисциплины и особого умения. Именно из-за сложности проведения охоты нам не удается истребить всех волков.

Они были, есть и, надеюсь, будут – в разумном количестве, – в нашей области, являя собою уникальное звено в цепочке дикой природы. Я о волках. Иногда нам становится тесно от их назойливого и небезопасного соседства, и тогда встает необходимость показать, кто в доме хозяин. Нынешней зимой охотники свели счеты с целой бандой серых в Аулиекольском районе, замечены хищники в Наурзумском, Аркалыкском районах. Это противостояние человека с хитрым, умным зверем не кончится никогда...

В охоте на волков романтики столько, сколько ее в окурке сигареты, в остервенении брошенном на пол нервным Осипом. Худой как нож и столь же подвижный Осип всегда умел сделать из банального охотничьего сбора приближающийся конец света.

– Так, а бензин они посчитали? А боеприпасы? А то что я буду корячиться за двести км к черту на кулички в бешеный мороз – это что, тоже по разряду гуманитарной помощи?! Фиг им!

Мы терпеливо ждали, когда давление в котлах ослабнет. Осип, как боевой конь при звуке полковой трубы, начинает без нужды рвать постромки. Похоже, мозги его в этот момент очищаются от всякой ерунды, уступая место плану будущих действий.

Настоящих волчатников немного. Тех, кто умеет выслеживать нору, где по весне прячется шустрый выводок, кто может долгими часами идти по глубокому руслу высохшей степной речки, укрытой густым тальником, читая волчьи следы. Это сродни таланту шахматиста. Или любому другому таланту, который уживается только в одном человеке и, в отличие от вируса, никогда не передается другому. Вот почему так ценился Осип, который, конечно же, считал себя последним могиканином и одновременно эстрадной звездой. Правда, звездил он недолго.

– Сколько нас? Так, пятеро. Ты будешь на стреме, – бесцеремонно ткнул в мою сторону пальцем Осип –… Короче, два джипа, два снегохода. Доезжаем до Дамдов, там машины оставляем и идем на запад вдоль Сарыузеньки. Там пастухи, от них и будем плясать. Все, мужики, поперли!

Сказать, что я втерся в эту зондеркоманду случайно, нельзя. Приземистый Кайрат, тело­сложение которого выдавало в нем борца, Сашка Круглый, поднявшийся на торговле запчастями и фамилия которого избавляла нас от необходимости придумывать ему кличку, и бывший майор, а ныне адвокат Миша Фомкин, категорически деливший человечество на тех, кто умеет из дырки от бублика сделать кулинарный шедевр, и тех, кто ни черта не умеет (этих он вообще не считал за людей), составляли давнишний круг моих знакомых. Мы были чокнуты на охоте, с той лишь разницей, что кто-то на всю голову, а кто-то лишь на часть ее. Я себя относил к последним. Поэтому у меня не было снегохода за 18 тысяч баксов (Круглый), убойных карабинов (Кайрат) и Фомкиного желания быть везде и всюду одновременно.

Осип жил в деревне, и слава о нем как о волчатнике не могла пройти мимо ушей наших ребят. Они сами давно практиковали зимнюю охоту на волков, а с приобретением в свои ряды Осипа она приняла едва ли не планово-стратегический характер. Я же предпочитал осеннюю охоту на дичь. Все остальное охотничье время я проводил в качестве экскурсанта или юного натуралиста. Но говорят же, что и на старуху бывает проруха...

Проруха подкралась неожиданно. И была она почему-то в лице… Впрочем, волчья морда, даже при всей нечеловеческой любви к животным, на лицо не тянула.

Я не люблю снегоходы, потому что в состязании со зверем человек как бы сразу получает внушительные преференции. Хотя если вам звонят из тьмутаракани с тревожным сообщением, что хищники житья не дают, тут не до теории. К полудню мы были уже на месте. Ослепительный снег простирался до горизонта. Мужики спешились и рванули на вездеходах к обозначенному на джипиэсе чабанскому зимовью. Я остался сторожить джипы. В моем распоряжении было часа три, как минимум.

Река Сарыозень узкой глубокой прорезью, сделав пару крутых изгибов, терялась за поворотом. Лед к этому времени уже представлял собой монолит. Мой короткобазный «Ниссан-Террано» смотрелся на нем как на автобане. Неторопливо проехав с полкилометра, я достал свой пятизарядный МЦ-2112 и дальше двинулся пешком. Судя по следам, это был край непуганых лисиц, корсаков, зайцев, косуль. Настырные сороки извещали их о моем появлении назойливой стрекотней. Ощущение покоя и абсолютной беззаботности при легком морозце и полном безветрии освобождало меня от каких-либо обязательств. Как в санатории.

Да не дадут соврать мне многочисленные наши рыбаки-охотники, если скажу, что у речки Сарыузень крутые, а местами и вовсе отвесные берега, заросшие неприступным кустарником. Так вот, с низа ее ледяного русла эти берега смотрелись совсем фантастично. Огромные снежные козырьки нависали надо мной, открывая взору затейливую кустарниковую архитектуру с ее темными запорошенными норами, с теряющимися в ее глубине нехожеными тропами… Все это выглядело загадочно и враждебно. Может, потому, что не предполагало здесь появления человека. Это, знаете, как колодец. Замечали? Чем дольше всматриваешься в его холодную глубину, тем явственнее ощущаешь, как он начинает пристально и тягуче всматриваться в тебя.

Под одним из таких козырьков, нависших над сумрачной снежной пещерой, меня потянуло рассмотреть, что там внутри. Спотыкаясь о мешанину заледенелой растительности, я через десяток шагов оказался в окружении ватной тишины и неподвижного холода. Никаких следов пребывания чего-либо живого. «Сваливай отсюда!» – беззвучно отдалось в голове. Но я уже не мог не то что двинуться – пальцем пошевелить. Острое предчувствие, что сейчас вот-вот должно что-то произойти, сковало дыхание, прекратило биение сердца, оставив только слух. Но слушать было нечего.

Волк появился метрах в десяти от входа в пещеру. Он повернул морду в мою сторону и...

А теперь минуточку. Своей и чужой охотничьей практикой я незыблемо убежден, что нет такого зверя, который бы при виде человека не пустился в бега. Потому что в многовековом соперничестве за выживание первенство всегда оставалось за человеком. Лишь самые крайние обстоятельства – ранение, защита потомства – заставляли зверя идти против собственного инстинкта самосохранения. Но сейчас был другой случай.

Волк неотрывно смотрел в мою сторону, втягивая воздух. И вряд ли он меня видел – у него не было глаз.

На их месте было что-то вроде бугристых шрамов. Следы давнего жестокого ранения были видны на рваных ушах, на вырванной сбоку губе, отчего пасть зверя приобрела вид раз и навсегда застывшего оскала. С таким ранением можно было какое-то время жить, но выжить – вряд ли. Раненого сородича обычно стая добивает. Успел уйти – значит, навсегда отверженный одиночка. Долго не протянешь.

А этот выжил. Он не был истощен, шерсть на нем искрилась инеем. Вероятнее всего, он недавно из молодости вошел в пору зрелой осторожности и мощи, при которой его прошлые раны были обузой, но не поводом, чтобы закончить яростную борьбу за жизнь. Мою, наверное, он сейчас не ставил и в грош.

В пятизарядке была полная обойма зарядов с картечью. Можно было начинать. Быстро сдергиваешь с плеча ствол, мгновенно переводишь рычажок предохранителя вниз – и вволю поливай свинцом серого.

Но я не шевельнул и пальцем. Вместо этого я легонько свистнул. Волк изогнулся тугой пружиной и сделал огромный прыжок в сторону. Мне кажется, он меня понял. Я давал ему шанс, и он им благодарно воспользовался.

В этот момент из-за поворота на бешеной скорости вырулила голубая «Арктика», неся на себе Круглого и Осипа. Где-то поверху речки сколь­зил снегоход с Кайратом и Фомкиным. Они давно вышли на след волка, держали его в поле видимости, но в районе моей пещеры у них получился облом.

– Ты его видел?! – выкрикнул мне Круглый, в неистовстве погони готовый бежать впереди собственного снегохода.

– Санта Клауса, едрена корень! Че не стрелял?!

– А ты убей его первым. Если сможешь.

Я повернулся, сел в машину и медленно покатил к месту сбора. Мне захотелось выпить кофе и никому ничего не рассказывать. Зверь стоял перед моими глазами, а я невольно домысливал хронологию его непростой жизни. Одинокий полуслепой волк и на этот раз выбил себе право свободы, о размерах которой ему знать не дано. Возможно, его застрелят через пару дней. Или через пару месяцев. В любом случае безудержная воля к жизни стоит того, чтобы как можно на дольше оттянуть этот трагический финал.

От редакции. «Отрывки воспоминаний» В. В. Кульбицкого, известного когда-то охотника-гончатника, представляют, по нашему мнению, выдающийся интерес как по содержанию, являющемуся справедливой похвалой русской гончей и ее полевым качествам, так и по своеобразному языку, напоминающему язык Реутта, Губина, Мачеварианова — авторов знаменитых книг о псовой и ружейной охоте.

«Отрывкам» предпосылается предисловие Н. П. Пахомова, тоже старейшего охотника-гончатника, который так много сделал и делает для родной охоты и талантливым пером, и долголетней судейской практикой.

Предисловие

Имя Владимира Владимировича Кульбицкого было известно еще в дореволюционной охотничьей литературе по полемике, которая велась о породах гончих и их работе в 1910—1914 годах на страницах журнала «Наша охота», издававшегося известным писателем-охотником Н. Н. Фокиным.

В 1927—1928 годах, побуждаемый выступлениями в печати Л. В. Деконнора и А. О. Эмке, В. В. Кульбицкий выступил в журнале «Украинський мисливець та рибалка» с интересными заметками о гончих, которых он видел в старое время и которых держал сам.

Из этих заметок мы узнали много интересного о былых русских гончих, узнали и о том, как неосмотрительно и несерьезно велось дело кровного собаководства в те времена, когда, по позднейшему признанию автора, собаками, даже выдающимися, не особенно дорожили, так как доставать их не представляло особенного затруднения.

Убежденный последователь определенного типа русских гончих, восходивших к левшинско-соковнинским и можаровским собакам, В. В. Кульбицкий к моменту революции не смог сохранить у себя стаи, и его гончие попали к нескольким охотникам: курскому — М. С. Девлет-Кильдееву и орловским — М. Э. Будковскому, Э. Ф. Мартынову, Рейшицу и другим.

М. Э. Будковский выставил на I Всеукраинской выставке охотничьих собак в Харькове в 1927 году смычок гончих от Говорушки В. В. Кульбицкого: Рыдало (внука) и Тревогу (дочь), получив приз за лучший смычок и в отдельности призы за лучшего выжлеца и выжловку, под судейством Л. В. Деконнора.

Однако неожиданный успех на выставке, заставивший гончатников обратиться даже к неудачным экземплярам этой разновидности гончих, недостаточная строгость при отборе производителей как в прежнее, отдаленное, время, так и в наше губительно отозвались на дальнейшей судьбе этой интересной в рабочем отношении линии русских гончих.

Так, о выставленной на II Всеукраинской выставке охотничьих собак в Харькове в 1928 году выжловке Найде В. В. Кульбицкого судья, известный гончатник М. И. Алексеев, писал в своем отчете: «Плохая голова с соколком, имеющим вид какого-то нароста, делающим голову короткощипой; излишне псовисто одета; крошечная дворноковатая лапка. Присуждена бронзовая медаль». А в своем письме ко мне отозвался еще более резко.

На Московской выставке в 1928 году мне на экспертизу был представлен выжлец Дунай Елецкого товарищества охотников, происходивший от тех же собак Кульбицкого — Будковского, получивший у меня тоже бронзовую медаль за свое порочное светлое чутье, перелом в голове, недостаточно спущенное ребро, дворноковатую лапу и прямозадость.

Вокруг этого выжлеца, которому перед этим судьей Н. Н. Челищевым в Ельце была присуждена большая серебряная медаль, возникли на страницах «Охотничьей газеты» в 1928 году острые споры, не приведшие читателей к единому мнению.

Так, много позднее страстный любитель гончих и охоты с ними С. И. Овчинников заинтересовался линией упомянутых гончих и, несмотря на мои предостережения, переключился на ведение этих собак. Непосильно жертвуя многим, он сумел продержать гончих в героические дни блокады Ленинграда, но позднее должен был сознаться, что гончие не оправдали его надежд, о чем свидетельствуют строки его письма ко мне от 26.IX.1944 года: «Как Вам известно, со своей серой выжловкой я расстался, так как убедился, что эти «гончие» (я потому пишу в кавычках, ибо иначе, как в кавычках, этих гончих рассматривать нельзя) действительно ни к черту не годятся. Вспоминаю нашу беседу несколько лет назад, за чаем в гостинице «Москва», когда для эксперимента я завел эту линию серых, будь они прокляты, гончих. Вы были правы, когда отрицательно отнеслись к моему эксперименту. В течение долгих лет я всесторонне проверил гончих, много труда и забот положил в это дело, достаточно сказать, что продержал и сохранил выжловку в блокаду, которую теперь, как тупицу, пришлось отдать и остаться без собаки».

И вот в предлагаемых отрывках из воспоминаний В. В. Кульбицкого совсем в ином свете рисуются отдаленные предки этих собак, чьи блестящие полевые качества, приводящие нас в восторг, мы, увы, не сумели сохранить.

Воспоминания об охоте с гончими написаны В. В. Кульбицким с таким знанием, с такой любовью к гончей, что, несомненно, будут прочитаны буквально «не переводя дыхания». В них раскроется фигура их автора — страстного, серьезного охотника, требующего от своих собак прежде всего беззаветной работы и злобы, которая заставляла бы их вступать в неравную борьбу не только с одиночными волками, но и с несколькими, не страшась гибели в этом поединке, но не позоря себя постыдным бегством.

Страницы, посвященные этим трагическим моментам, свидетельствуют об отношении автора к охоте как к суровому подвигу, когда, беззаветно любя своих питомцев, он гордился их стойкостью, оканчивающейся нередко гибелью псов, но в которой сказывалась замечательная наследственная злобность русской гончей!

Только за такой гончей признавал Кульбицкий право на существование, и, обнаружив в лесу волков, он не возвращался назад, а скрепя сердце спускал со смычков своих любимцев, волнуясь за их судьбу, стараясь быть как можно ближе к ним, чтобы оказать им при первой возможности посильную помощь.

Страницы эти читаются как захватывающая поэма о неизбывной силе русской гончей!

Вот таких собак хотелось бы видеть и нам.

Н. П. Пахомов

1

Ругай, молодой выжлец-первоосенник, не знающий порош, старательно разбирал малик русака. Он не был пригонен по волку, но кровь старых русских гонцов, ведшихся еще у моего отца, — громадная величина, мощь, сила во всех его статях, включительно до здоровенных зубов, — давала большие надежды стать ему заправским зверогоном и не посрамить своих предков. Я и мой старший брат были далеко, но видели, как выжлец, выбравшись из мелочей в бурьяны, несколько раз отозвался басисто, а затем погнал.

За дальностью расстояния в бурьянистой местности мы не заметили, откуда взялся волк, и увидели его сравнительно недалеко от собаки, когда он быстро спел к ней на голос. Вот он приостановился, увидел собаку и во все ноги понесся к ней... Мы как-то растерялись от неожиданности и не успели ничего предпринять. Брат машинально шарил по карманам (пулю, что ли, он искал или картечь? — не помню). Я стоял столбом. Выжлец в это время скололся и старательно разбирал след по дороге. У обоих мелькнула мысль: минуты Ругая сочтены. Но все случилось скорее, чем мы опомнились: на шум ли несшегося волка, на пронзительный ли свист пришедшего в себя брата (он лихо умел свистать, вложивши пальцы в рот) или случайно, но Ругай оглянулся, когда волк почти приспел к нему. Миг — и волк и собака сшиблись в схватке, поднявшись на дыбы.

Сколько помню, волк не показался нам особенно большим собаки, но как-то шире, массивнее в своей шубе.

Волк, по-видимому, был сильный (первоярок, отогнанный от выводка), и все же сверху оказался не волк, а Ругай, а сконфуженный волк удирал самым постыдным образом...

Ругай вел себя несколько странно для зверогона (из правды слов не выкинешь) — он вернулся к выполнению своих обязанностей (срамник этакий): уложив свою богатую «шубу», вставшую было дыбом в схватке с серым бандитом, принялся старательно добирать утерянного им зайчишку.

Некоторая часть охотников полагает, особенно начитавшись, но не изведавши на деле, что раз гончая по породе зверогон — то и гони зверя мало-мало чуть не из-под сосков своей мамаши...

Другая часть охотников знает старый завет старых псарей: из зверогона можно сделать зайчатника, а из зайчатника зверогона — никогда.

2

Было в моем распоряжении полтора смычка чисто левшинских русских гончих, с полустоячими ушами: здоровенный, бледно-багряный выжлец Будило, такая же бледно-багряная выжловка Займа и багряная, чуть-чуть тронутая поверху как бы пеплом, первоосенница Мушка — собаки вязкости неподобной, но с крепко установившимися наклонностями к скотинничеству. По чернотропу скверно бывало чувствовать себя с ними вблизи стада: нельзя было поручиться, что не сорвут по овцам, телятам, если к тому же и пастухи ротозеи. Но по пороше, когда стада во дворах, — собаки были незаменимые.

Уже по глубоким снегам охотился я в Клягиевских лесных уймах (Козельский уезд Калужской губернии) с охотником А. А. Ш-кой. Дело было уже не рано. Долго что-то не слышно было подъема. Далеко отозвался выжлец. Особенность этих собак — полаз: всегда вместе, где одна, там и остальные. Не прошло и минуты — азартно ведут. Ревет Будилин бас, захлебываясь голосит Займа, как серебряный колокольчик, тянет высокую ноту первоосенница Мушка; несколько гон замедляется, слышится грызня, и нечем помочь — слишком далеко... На выстрелы и трубу подбыла одна только Мушка...

Нельзя без времени (конец декабря — начало января) лезть с самыми что ни на есть зверогонами в уйму лесов, тянущихся на несколько десятков верст, где масса волков. Другое дело островные места, при верховом охотнике — тогда и с одним смычком волк зверь не опасный.

Дорого частенько достаются опыт, знание, но собак тогда достать было не трудно. Запальчивых охотников, не могущих просидеть одного дня без охоты, было множество, и собаки, за которых бы сейчас отдал все, — гибли «не за понюх табаку», и от волков, и от капкана...

3

Нагрянула веселая «зеленая» компания молодежи на рождественские праздники. Снега глубокие. Волков много. Рассказывали, что у одного охотника или просто гражданина собаку, вскочившую от натиска волков в сани, к своему хозяину, звери взяли из саней...

Молодежь протестовала, уверяла, что это враки, что не только волчья стая, а будь то стадо волков, то и тогда волки рассыплются в прах от их «грозной армии». Старики упирались, молодежь просила, старики выпили и сдались. Забрали старушку Кенарку и ее почти семнадцативершкового могучего сына Шумилу (тогда первоосенника). Кенарка прямо «читала» по беляку, и спасения от нее ему не было. Шумилу прихватили случайно вместо более осенистого компаньона в пару к Кенарке, так как собаки были и от воспитания и от породы диковаты, а Шумило менее диковат, чем другие.

Погнала Кенарка в глубь леса; все дальше и дальше слышатся раскаты могучего голоса Шумилы. Уж еле слышны голоса... Беляк так не ходит. Хочу убедиться, по кому гонят. Из всех сил спею к гону, пользуясь каждой тропинкой; молодежь лезет по глубокому снегу — напрямик. Вижу впереди себя фигуру старичины Р-ского, охотившегося чуть ли не со всеми левшинцами, соковнинцами, можаровцами. Гон недалеко, спешу к охотнику, а он где-то скрылся в густых зарослях, но вот его и выстрел, совсем близко от меня. Гон, думаю, хотя и недалеко, а все же гончие ведут не на нас с ним, а от нас. По кому же стреляет старичина?

— Сейчас стрелял волка влёт, когда он перемахнул через куст, — кричит он мне, когда я подбегаю к нему.

Дело не ладно: волк шел не от собак, не от гона, а к собакам, к гону.

Опередил я Е. С. Совсем близко грянул от меня дуплет. Наконец увидел С. С. В-са — ногастый, сильный, железный был человек, — держит он Шумилу всего в крови, шматами висит кожа у выжлеца на зияющей ране на шее...

— Когда доспел до места, вижу, два волка вот-вот возьмут Шумилу, — говорит С. С.

Положение спасло Шумилу, почти спрятавшегося в огромной стене вывороченной с корнем ели и злобно оборонявшегося из последних сил. Два выстрела обыкновенным зайчатником сразу охладили пыл серых хищников. Вовремя подоспел С. С. Шумило дико выл и норовил перейти в наступление. Раны на шее с клочьями распаханной и висящей кожи были ужасны, но не глубоки. Забинтовали шею Шумилы чем нашлось. Навсегда смолк дивный голос старушки Кенарки, со страшными хватками на шее и горле, которую мы, уже похолодевшую, положили в сани. Достойный конец приняла Кенарка — незаменимый гонец по всякому зверю и несравненный мастер довольно обширной стаи своих потомков. Ей была тогда одиннадцатая осень, и она увековечена под номером шестым родословной книги моих собак.

Всему свое время, и нельзя лезть со смычком собак, что ни на есть зверогонов, на волков, когда их много, да еще в январе, хотя и говорит Н. П. Кишенский в своем «Опыте генеалогии собак»: «Волк никогда не осмелится обрушиться на настоящих зверогонов, определяя их сразу по голосам»... Но это не всегда так бывает, а бывает, что он обрушивается не только на собак, но и на людей — «голод не тетка»...

Через три дня пошел я с одним Будилой совсем в другую сторону в надежде погонять беляка и нашел беляка, но задранного лисой. Тут поднял Будило! Слушаю я его чудную музыку и смекаю, что ход лисицы к опушке, густыми ельниками и к лугам, где лежит мертвый Набат. (Набат-выжлец, погибший на гону и похороненный, — он незадолго до этого наелся падали, отравленной стрихнином. — Прим. peд.) Добежал до ельника на опушку к лугам, соображая, что не пойдет же лисица поляной, а как раз — ельником слезет на меня.

Как я и предполагал, лиса, сделав круг и дойдя до нешироких ельников, не более как в версте-полторы от меня, пошла ельником.

Могучий голос Будилы все ближе и ближе... вот недалеко уже, вот-вот покажется кумушка на тропочках, маленьких полянах или на самой просеке, на которой, прислонясь к старой осине, стою и я. Но что это? Неужели лисица перевидела меня — учуяла? Гон смолк. Не пошла ли лиса под острым углом в сторону, что часто она проделывает на остановках, выслушивая гончих? Не понорилась ли? — но нор тут нет. Снова голос Будилы, но уже не на меня, а от меня; идет с заревом, как бы добирая, все чаще и чаще; похоже, что погнал по направлению к луговой опушке... И снова все смолкло.

Эх, кабы эти сто-сто пятьдесят саженей к опушке! Но то-то и беда, что о будущем нам знать не дано. Делаю, как могу быстро, дугу, чтобы пересечь след Будилы — по просеке, между полянами, ельником, где он сходил почти на нет. Вот и пробежал всю просеку, и на поляне... один волчий след; беру правее — вижу огромные следы другого волка. Был и третий след, но о нем после...

Вот уже я на утолченном, взбудораженном снегу, на месте схватки старого богатыря волка со старым богатырем Будилой. Вижу встречный след Будилы, которым он шел по волку и на волка...

«Пороша — печатная книга даже для ослов», — сказал какой-то дерзкий англичанин. Действительно, все было видно, как в печатной книге, на снежной целине.

Волки шли лавиной: старый волк шел прямо на голос Будилы, два других охватывали стороной, если бы собака вздумала удирать, не на того, так на другого нарвалась бы она.

Но старый Будило обманул волков: он сам шел на волка, в свою последнюю схватку.

Там, где была схватка, я нашел большой клок шерсти, но не Будилы, а волка, и ни одной капли крови ни того, ни другого. Возможно, что выжлец в момент схватки оглянулся и увидел еще двух врагов, и этим, хотя и мгновенным, отвлечением дал возможность старому волку взять себя по месту. Эти предположения, возможно, верные, возможно, и нет, но факт остается фактом: Будило стар уже был, остатки когда-то могучих клыков были стерты, не было около него его былых сподвижников, таких же, как и он, зверогонов, а я, единственный, кто мог ему помочь, стоял в ельнике бесполезной вехой...

Я видел по снегу, как полузадушенный Будило упирался, стоя еще на ногах; как задняя часть его корпуса перестала служить ему, как задними ногами, хвостом даже, он бороздил снег зигзагами, как упал и след далее пошел широким волоком...

Как досадно и странно получается: широкий волок шел правее того места на поляне, откуда спел Будило к волку, и совсем недалеко от просеки, где я стоял и откуда бросился отыскивать и пересекать след выжлеца. Но все это, о чем я рассказываю, произошло значительно быстрее самого рассказа.

Очутившись на месте схватки, я выстрелил, затрубил, заорал нечеловеческим голосом и носился как бешеный по этим ужасным следам. Изодрался в ельнике, выскочил в редача старого леса на прогалину и неожиданно нарвался... на Будилу.

На почти чистом месте лежал он не теплый, а горячий, без единой ранки. На снегу видна была зеленоватая метка от его мочи, как это бывает с удушенными... Была полная иллюзия, что он жив. И я бросился делать искусственное дыхание...

Долго я возился с Будилой, воображая, что еще в нем теплится искра жизни. Не допускал даже мысли, что знаменитый выжлец — идеал гончего, равного ему я не знал, — достанется на съедение волкам.

С большим трудом поднял я угасшего зверогона, которого сам же и погубил, взвалил на плечи и за несколько раз донес его до дороги: садился, отдыхал, снова нес — все три версты до большой дороги, откуда прибыл домой на санях.

Многие не хотели верить, не находя ран на Будиле, что взят он волками. Значит, волк был такой же старик, как и Будило, со стёртыми, износившимися зубами и клыками. Два других волка не принимали участия, иначе они порвали бы его, нанесли бы раны; они не были даже переярками, а всего лишь прибылыми, непогодовавшими еще, не решившимися наброситься на старого пса, который не уступал ни в чем любому волку.

Желающим охотиться на волков надлежит памятовать, что и самой лучшей крови красногоны, без развития их природных инстинктов, без применения их к делу, постепенно будут терять эти ценные качества. Зверогоны не с неба сваливаются, а выведены зверовыми же охотниками.

4

Во многих случаях я не могу себе представить охоты по волкам без верхового коня. Скороходными ногами я никогда не отличался и с гончими много лет проохотился только на коне.

Хороший конь и собаки так свыкаются между собой, что дополняют друг друга. На коня можно вторачивать добытых волков и, отправляясь на охоты, брать с собою корма для собак; в трудную для собак минуту быть неподалеку от них.

Мы производили охоту с гончими на волков примерно так: выводок подвыт, логова определены; остров средней величины, скажем десятин шестьдесят (в больших островах охота сложнее, а в меньших попроще); главные лазы заняты охотниками, и можно метать стаю. Обыкновенно, если материк находится при выводке, он, как отличный семьянин, принимает стаю на себя, стараясь отвести собак от выводка как можно дальше. При удаче нежный отец первым кладет голову на линии стрелков. Если это так, то дальнейший успех обеспечен.

Волчьи охоты в конце лета — начале осени (но не в позднюю осень) сходны с охотами на лисиц и зайцев, скорее даже напоминают охоты по беляку, не любящему покидать лес и вылезать на поле.

Если остров заразист, с гущарой, болотист, то прибылой волчонок еще глуп и не опытен, он не осознает опасности и делается легкой добычей выстрела или собак.

Матерая волчица редко сразу покидает своих потомков и делает один, два, а то и более кругов под гончими, разве уж очень опытная, видавшая виды, попробует слезть каким-нибудь укромным лазом.

Понятно, возможны всякие случаи, всего предвидеть нельзя, но если охотники опытные, лазы хорошо определены, а собаки надежные, то и результаты бывают успешные.

Лучше метать на логова часть стаи — два-три зверогона, и если материк, принявший на себя собак, не ляжет от выстрела, а прорвется, — тут, при злобных зверогонах, верховой охотник необходим: он на добром и свычном со стаей коне сбивает привыкших ему верить и послушных его окрикам собак и возвращает их в остров — на логова; другие охотники мечут остальных собак, и тогда охота по выводку идет без помех.

Но бывает и так: не смог сбить озлобившихся за зверем собак верховой охотник. Оставшиеся в острове охотники тоже живут своим охотничьим ухом: всё дальше от них дорогие звуки замирающего гона трех храбрецов, но, наконец, и они прекратились — стайка в полтора смычка сошла со слуха, и по острову льется позыв басистого рога: «Метать гончих!» Звуки рога смолкли. Снова тишина. Но вот в воздухе пронесся, окреп и вырос какой-то не то грозный-грозный рев, не то вопль... и угас... еще и еще — то грудной, глубокий бас с заревом старого Будилы, а к нему примкнул не менее могучий бас с гнусью заосенившегося уже Шумилы; двоит, троит свой заливистый альт молодая красавица Журьба, и, как надтреснутая уже струна, но все еще дивно звучащая, ведет свою песню старушка Кума... Снова и снова переживаешь картины, такие знакомые, так чарующие нашего брата-гончатника!..

А верховой охотник ведет во все ноги своего лихого коня за своими полутора смычками богатырей зверогонов; он не должен упустить со слуха их голосов, должен знать местность как свои пять пальцев и сообразоваться с ветром, чтобы не отслушать гончих.

Он, так же как и волк, старается скакать прямиком, сокращая свой путь, но с той разницей, что волк, особенно первое время, хотя и идет прямиком, но опасается чистых, открытых мест, боясь обнаружить себя, скачет гущарой, бурьянами; охотник же не стесняется и скачет открытыми местами, пользуется дорожками, чем и выигрывает, и руководствуется направлением гончих.

Волк ранней осенью, не подвергавшийся еще преследованию, под покровом листвы, буйной зелени и при обилии кормов чувствует себя на положении «помещика» — изленивается и непозволительно жиреет. Мне приходилось тут же в лесу, чтобы не таскать на лошади тяжесть, сдирать шкуру с таких волков, и под шкурой зверя оказывалась вторая шкура, состоящая из сала.

Отжиревший да еще нажравшийся волк отрастает только на первых верстах от действительно мощных, злобных и, понятно, не пеших собак, чувствуя всем своим существом постоянное, беспрерывное преследование; трусость еще больше умаляет его силы, и вскоре он идет, как говорят, «не своими» ногами и, зарьявши, быстро выдыхается в каком-нибудь десяти-пятнадцатидесятинном островке и начинает «лазить».

Но настойчиво и бешено наседают зверогоны. Они уже раз и два перевидели своего сподвижника по охоте — коня — и охотника с его «О-го-го! Дошел, собаченьки, дошел!» — и звучный позыв рога: «Зверь убит!» — уже недалеко... Таких волков мне приходилось брать — «сажать на дюжине верстах».

Другое дело в позднюю осень: все пожелтело, посерело, волчьей семье кормов не хватает, материк начинает отгрызать от гнезда переярков, он уже стал не добродушным папашей — нагулянный жир пошел на убыль... На добыче кормов волк не раз едва уносил ноги от всяческих бед. Он стал раздражительный, но зато натренировался на славу. Такого лобана и на двадцативерстном круге не так скоро возьмешь...

Большое значение для нагонки молодежи по волкам имеет наличие в стайке гончих хотя бы нескольких собак, предпочитающих работу по волкам работе по другим видам зверей. Худо если щенки, даже от заведомо зверовых собак, попадают в руки охотников-зайчатников: тут уж никакая порода не поможет.

5

По волкам можно охотиться разно: в дни моей молодости я знал стаю С. М. Глебова в семнадцать с половиною смычков, по типу ближе к фоксгаундам, работавшую по волкам с подставою, то есть когда набрасывалась часть гончих, а стоило волку под гончими заметно начать тометь, — набрасывались остальные собаки, которые быстро «сажали» его. Эта почти парфорсная охота насчитывала несколько сравнительно не крупных собак и обслуживалась штатом конной прислуги.

Мы же рассчитывали только на себя и на небольшую стайку при верховом коне. Количество собак переходило в качество. Одним из главных условий помимо злобы к зверю должны быть их сила и выносливость. При такой охоте с успехом можно брать всякого зверя. Без верхового коня успешно охотиться на волков невозможно.

Я не задавался целью выяснять, какая порода гончих лучше для охоты по волкам. Я достиг этого с русскими гончими, но опыт Осипова с англо-русскими (крамаренковскими) достиг также неплохого результата. В Липецком уезде у Ю. Сомова был осенистый брудастый выжлец, которого в одиночку пускали на логова, и когда он переходил в гон, — метали остальную стаю. То же проделывали в охоте Сухотина и В. С. Яковлева: боясь, что стая может сорвать по лисице или зайцу, набрасывали поближе к логовам старикашку Забавляя — собак Н. В. Можарова — в смычке с испытанным Гаркалой, обладателем голоса, не поддающегося описанию. Когда этот смычок начинал гнать, — бросали остальных собак.

Неудачи меня постигали лишь с польскими гончими: другой выжлец, злой как мордашка, но гнать не только волка, но и лисицы не желает. Но налагать пятно на всю породу я не решаюсь: слыхал от верных людей, и в том числе от своего брата, что в Польше многие стаи собак прекрасно работают по волкам.

6

Наша русская гончая по своей природе зверогон. Она формировалась в комплектных псовых охотах и своей работой должна была соответствовать целеустремленности этих охот, главная цель которых направлена на травлю красного зверя и волков. Выводилась гончая знатоками своего дела — они создали собаку могучую, сухого телосложения, тепло одетую, а не голомысую, которую треплет лихорадка даже при небольших морозах; высокопередую, с клинообразными формами головы и уха. Многодневные отъезжие поля выработали у русской гончей настойчивость и выносливость, а требование выставить быстро зверя под борзых — паратость. Особое внимание обращалось на голоса, и мне кажется, что таких голосов, как у русских гончих, нет ни у одной породы собак.

Невольно приходится удивляться, какие высокие рабочие качества были заложены в этой породе, если даже при смешении ее с совершенно безнадежными в охотничьем отношении собаками эта русская гончая стойко передавала свои основные охотничьи достоинства в потомство.

Примером может служить опыт С. М. Глебова, создавшего свою знаменитую стаю глебовских англоруссов от безголосых и бесчутых (как он сам их характеризовал) выписанных из Англии фоксгаундов.

То же можно сказать и о березниковских и крамаренковских гончих, у которых удалось сохранить голоса и чутье.

Бредни о том, что русская гончая утратила голос и злобность, не выдерживают никакой критики. Вполне естественно, что гончая делалась таковой в тех охотах, где за дело собаководства брались несведущие люди, или смешивали породу с польскими собаками или английскими бесчутыми тупицами, или применяли гончих не по назначению.

Большое значение имеют воспитание, нагонка собаки и поведение самого охотника на охоте. Другой охотник трубит и трубит, вероятно для личного удовольствия, собаке же от этого пользы никакой, а вот зверю — польза: сторожкий зверь поднялся и дал тягу, а охотнику остается довольствоваться лишь зайчишками. Разве только глупый лисенок при таких условиях сложит свою голову. Вот почему, по-моему, за последнее время я редко встречал у ружейников зверогонов и больше из першенцев. Першенцами я всегда дорожил, и от Песни этих кровей имел много радовавших меня собак. Такие из них, как Бушуй и Ругай, обладавшие большими голосами, были широко известны в Орле и Ельце.

7

Крови своих собак я освежал, обращаясь в основном к лучшим производителям псовых охот; остаткам можаровцев, араповцев, панчулидзевцев.

Собак я получил от своего отца. Это были гончие, идущие из охот Соковнина и Левшина. Чистыми представителями этих линий были Трубач и Кума I; собак одно время я вел «самих в себе».

В 1897 году Насмешку от собак Н. П. Кишенского и Н. В. Можарова я повязал с Заграем I. В породу от этого помета вошла Журьба XVI (серая).

В 1899 году Журьбу вязал со Звонилой охоты Арапова (имение Лошмы, Наровского уезда, Пензенской губ.). Звонила в миниатюре — волк, волчьего же окраса (бусый), с ушами треугольником, но не малыми; с волчьими очесами на шее и с гоном вокороть и волчьего положения.

Вошедшую в породу от этой вязки Тревогу II (серую) в 1902 году я повязал с Сигналом А. М. Сухотина (Лихвинский уезд Калужской губ.), идущего кругом от собак Н. В. Можарова. От этой вязки вошли в породу Заграй IV (бледно-багряный), присяжный зверогон, давший мне прекрасных собак, в том числе не менее знаменитого Добыча I (бусого). (Со слов доживавшего свой век доезжачего Софрыча, Сигнал и его однопометник Гаркало как-то, оставшись в ночь на гону, сгоняли и завалили волка-переярка. Это было в 1902 году близ села Чернышиха Васильевского уезда. Поведал мне Софрыч и о том, что отец Сигнала, одряхлевший уже Заливай, за свои заслуги, по завету старых псарей, был удостоен почетной смерти: зарезан самим ловчим перед всем строем охоты и предан земле. Да простит меня старец Софрыч: к своему стыду, я забыл имя и отчество знаменитого доезжачего Софрыча. Может быть, Н. Н. Челищев мне о нем напомнит?..)

В 1903 году ту же Тревогу вязал с Набатом В. С. Мамонтова-Свербеева (имение Головинка, Новосильского уезда, Тульской губ.). Набат шел кругом от собак охоты Панчулидзева (Пензенская губ.), серо-багряный, с белыми отметинами на загривине, груди, конце гона и конечностей. Мастер стаи. В породу от этой вязки вошла Зажига I, серо-багряная, высокопородная, элегантная выжловка; она одно время водила мою небольшую стайку, затем была у А. О. Эмке (см. статью о ней Эмке в журнале «Семья охотников» за 1910 год), затем была у А. Я. Прокопенко в Смоленской губернии, где и угасла не расщенившись. А. О. Эмке комбинировал ее в 1910 году с Говоруном А. И. Ромейко (от собак Н. П. Кишенского).

У меня Зажига I вязалась с Заграем V и дала мне замечательного зверогона Добыча II (бусого) и ряд других собак.

От вязки с Говоруном А. И. Ромейко у меня в породу вошла Зажига II (серая), давшая от вязки с Добычем Говорушку (серую) М. Э. Будковского.

Лауреатами Украинской республиканской выставки в 1927 году был смычок М. Э. Будковского (золотая медаль) — дочь Говорушки Тревога (серая), полученная от вязки с выжлецом неизвестного происхождения — Будилой Завойского, и Рыдало — сын Тревоги.

Честь выведения русской гончей бесспорно принадлежит небольшим ружейным охотам, и нужно отдать должную справедливость русским ружейникам в том, что они вывели действительно замечательную гончую, которая по своим качествам является незаменимой собакой для нашего брата-охотника.

Охота на волков

Волк распространен по всей территории СССР, за исключением глухой тайги. Особенно много волков в тундре, в степной и лесостепной полосах, где развито животноводство.

Волк относится к семейству собак. Общая длина его тела 110-160 см; хвоста - 35-40 см; вес - 40-60 кг, редко больше.

В весенне-летний период и осенью до октября волки живут оседло около своего логова (гнезда), выкармливая молодых волчат. Поздней осенью и зимой матерые старые волки вместе с молодыми начинают кочевать, увеличивая район обитания в 3-4 раза. Зимой в поисках пищи они кочуют семьями-стаями, состоящими чаще из 6-7 волков, реже меньше или больше. В состав такой семьи входят 2 матерых волка, 3-4 прибылых - молодых из последнего помета и 1-2 переярка - молодых из предыдущего помета.

Волчья семья живет вместе все лето, осень и зиму до начала гона-течки. При недостатке корма в начале зимы стая иногда разбивается на группы в 2-3 волка.

Зимой волки по ночам заходят в населенные пункты, где ловят собак и кошек, забираются в плохо устроенные овчарни. На день волки уходят в лес или кустарники на лежку.

Питаются волки мясом преимущественно домашних и частично диких животных, уничтожая мелкий и крупный рогатый скот и лошадей, различных пушных и копытных зверей, домашних птиц, пернатую дичь и мышевидных грызунов.

Волки щенятся один раз в год. Гон проходит в средней полосе в феврале, на юге в январе и на севере в марте. У старых волчиц течка начинается раньше, у молодых позднее. Беременность длится 62-64 дня.

Число волчат в помете бывает от 3 до 12, но чаще 5-8. У тундренных волков редко бывает более 5 щенков, чаще 3-4. Волчата рождаются слепыми и прозревают на 11-12-й день. Зубы прорезаются на 20-21-й день. С 25-дневного возраста волчата начинают выходить из гнезда и играть вблизи логова. При малейшей опасности они затаиваются в траве и кустах, реже убегают в гнездо.

Логово для вывода волчат волчица устраивает в сухом месте, защищенном от дождя и ветра, чаще это небольшое углубление, реже - широкая, но неглубокая нора, а в степях преимущественно нора. Волки часто гнездятся в одних и тех же местах: в лесных чащах, на сухих гривах среди болот, по заросшим оврагам и т. п., обычно не далее 500 м от непересыхающего водоема (речки, родника, озера). Логово, как правило, находится не в глуби леса, а вблизи поля, иногда рядом с ним в опушке леса, где имеется густая чаща, в которую обычно никто не ходит.

Вначале волчата питаются молоком матери, но с 20- 25-дневного возраста им уже не хватает его, и волчица с волком начинают подкармливать волчат отрыжкой свежесъеденного мяса, а затем примерно с 35-дневного возраста кормят мясом различных животных. С этого времени волчица начинает ходить за добычей, оставляя волчат одних. Волчата растут очень быстро, и к ноябрю месяцу они становятся почти взрослыми. Способными к размножению волки становятся к 2 годам.

Волк является самым вредным хищником для сельского и охотничьего хозяйства. Поэтому его разрешают истреблять круглый год всевозможными способами, кроме общеопасных (настораживание ружья и т. п.). За убитого волка и волчонка независимо от возраста выплачивается премия по 500 рублей.

Охота на молодых и взрослых волков в весенне-летний период имеет большой спортивный интерес. Главное в этой охоте - суметь найти волчьи логова, а затем отстрелять молодых и взрослых волков (в начале периода волчат берут без выстрела).

Щенение волчиц в средней полосе заканчивается примерно к 10 мая. С этого времени и нужно начинать охоту на волчьих логовах. Раньше этого времени, т. е. пока волчица не ощенится, на логово ходить не следует, иначе волчица и волк переселятся в другое место, которое найти будет не легко.

Каждая пара волков при воспитании молодняка занимает определенный район, на который других волков эта пара не пускает. Радиус этого района около 7-8 км. Следовательно, если в данной местности найден и взят волчий выводок, то следующий выводок надо искать не ближе, чем за 15 км.

Каждый охотник, охотбригада или охотколлектив при желании и настойчивой разведке в местах обитания волчьих выводов за весенне-летний период может найти и истребить несколько волчьих семей.

Волчье логово можно найти:

1. Там, где жили волки летом в прошлые годы и где часто видели волков.
2. Там, где находили или видели волчат в прошлые годы, учитывая, что волчица, как правило, ежегодно щенится в одних и тех же местах.
3. Там, где часто слышали вой волков и лай волчат на зорях в августе и сентябре прошлых лет, так как в эти месяцы волки систематически на заре воют у логова около 10 мин. с перерывами, а волчата хором поднимают визгливый лай-скулеж. Такой вой волков и лай волчат часто слышат колхозники, работающие на полях после заката солнца до сумерек.
4. Там, где волки нападали на скот летом прошлого года, но редко ближе 5-7 км от мест нападения, так как волки вблизи логова, особенно пока волчата малые, избегают разбойничать, чтобы не обнаружить гнездо.
5. Там, где в конце марта и в апреле по последнему снегу наблюдались волчьи следы.
6. Там, где встречают волков или слышат их вой в апреле, мае и позднее. В это время волки воют там, где они поселились для вывода молодых.

Разведку - выяснение мест, в которых можно найти волчьи выводки, удобнее всего произвести путем опроса сельских жителей, у которых необходимо выяснить:

1. Вблизи какой деревни встречались волки в прошлое лето и встречаются ли они в текущем сезоне.
2. Вблизи каких деревень волки нападали на скот в прошлые годы и нападали ли в текущем сезоне.
3. Вблизи какой деревни находили или встречали волчат в прошлые годы.
4. Вблизи какой деревни часто слышали вой волков или лай волчат в прошлое лето и слышат ли в текущем сезоне (волчата в первое лето не воют, а лают, как щенки).

В местах, где имеются признаки волчьего выводка, найти непосредственно логово можно следующими способами:

1. Обследованием того участка леса, из которого по вечерам выходят волки за добычей, а утром идут в этот лес с ночной охоты.
2. Обследованием того места, откуда кто-либо из местных жителей слышал вой волков на заре или взлаивание щенков-волчат.
3. Подслушиванием на вечерней и утренней заре воя полков или лая волчат. По их голосам можно точно определить местонахождение волчьего выводка (логова).
4. По тропе, идущей от водопоя к логову. Если трава уже подросла, а погода стоит сухая, то волки часто ходят па водопой и протаптывают хорошо заметную тропу.
5. Выслеживанием с собакой по свежему следу волка, идущего утром к логову. Это самый эффективный способ. Собака не только доводит охотника до логова, но и разыскивает разбежавшихся и затаившихся в траве и кустах волчат и душит их.

Месторасположение логова иногда определяют по разбросанным костям и перьям, по найденному волчьему помету, по тяжелому специфическому запаху, по крикам сорок или ворон над логовом и т. п.

Наиболее подходящими собаками для выслеживания волчьих выводков и их истребления являются гончие и лайки, идущие по следу волка, а также метисы этих пород и крупные беспородные собаки. Важно, чтобы собака была не труслива, обладала достаточной злобой к зверю и настойчивостью.

Если имеется охотничья собака, умеющая выслеживать хотя бы мелких зверьков - белок, норок, хорей, лисиц и других, то полезно для розыска взять такую собаку.

Для розыска волчьего логова охотник с собакой на поводке выходит рано утром к тому месту, где наблюдали утренний переход волка, и старается перевидеть его. Затем, дав волку отойти настолько, чтобы он не услышал охотника (иначе он может пройти мимо логова), на его след подводят собаку и идут с ней по следу до логова.

Если переход волка перевидеть не удалось, а солнце взошло, можно считать, что волк уже прошел на логово. Тогда район предполагаемого расположения логова обходят кругом и находят свежий след волка, который бывает хорошо заметен на влажных местах дорог, троп, на песчаных местах, на пешке, особенно после дождя, или на росистой траве. В сухую погоду отпечатка волчьих лап нет, но свежий след волка легко определить по поведению собаки, так как на свежем следу волка собака обычно щетинится, начинает рычать, нюхает не только след, но и ветки, кусты, которые волк задевал боками.

Найдя свежий след волка, идущего в сторону предполагаемого логова, направляют по нему собаку на поводке, подзадоривая ее словом "ищи", и идут за ней.

Собака обычно не сбивается со свежего следа волка и приводит охотника к логову. Если, идя по свежему следу, собака пытается лаять или визжать, надо завязать ей рот, иначе волк, не дошедший до логова, заметив преследование, может пройти мимо него. Надо постараться подойти к логову тихо с тем, чтобы не отпугнуть волчицу и застрелить ее на логове. Когда охотник определяет, что логово уже недалеко, он должен привязать к поясу поводок, на котором идет собака, взять на изготовку ружье, заряженное картечью, и идти, готовясь к выстрелу по волчице.

Если волчица услышит шаги охотника раньше, чем он увидит ее, она немедленно убегает, оставляя волчат. При подходе к логову забирают волчат, а одного-двух привязывают на веревочку и тащат за собакой. В наиболее удобном месте один из охотников делает засаду и караулит волчицу, которая пойдет по следам утащенных волчат.

Если второго охотника для засады нет, то следует покараулить у логова, так как в день взятия волчат волчица и волк приходят к логову.

Волки подходят к логову очень осторожно, и если они почуют человека, то немедленно скроются и к логову не подойдут. Поэтому сидеть у логова надо исключительно тихо, ничем не выдавая своего присутствия.

Июнь, июль и август - лучшее время для розыска волчьих выводков и охоты на них с лайками и гончими, идущими по следу волка и берущими молодых волчат. В июне и июле для такой охоты бывает достаточным 1-2 собак, а позднее нужно брать с собой 3-5 злобных лаек или целую стаю гончих.

В первых числах июня волчата уже мало находятся и логове, а больше бегают вокруг, играют, лежат на солнышке или в тени. Неосторожные шаги охотника они слышат издали, разбегаются в разные стороны и затаиваются в траве, в кустах, под корнями или под буреломом.

Когда охотник подходит к логову, он обычно находит его пустым. Разыскивать и душить попрятавшихся волчат предоставляется собакам.

Правильно организованная летняя охота по волчьим выводкам с лайками и гончими представляет большой спортивный интерес и приводит к успешному уничтожению волчьих выводков. В июне месяце иногда удается услышать на заре вой волчицы или тявканье - взлаивание волчат.

В июне же и особенно в августе подвывкой часто удается вызвать ответный вой волков или взлаивание волчат на заре.

Если на вечерней или утренней заре удалось услышать вой волков или взлаивание волчат, значит, логово найдено, так как эти голоса услышать на заре можно только с логова.

Получив сведения о том, что вблизи такой-то деревни слышат вой волков, охотники отправляются туда с ружьями и собаками, работающими по волку. Накануне охоты, на вечерней заре, необходимо уточнить место воя волков, так как в хорошую погоду местные жители вой волков слышат примерно за 2 км и поэтому могут показать лишь приблизительно место воя, а для охоты нужно знать точное расположение логова.

Приходить на "подслух" к месту предполагаемого логова надо до заката солнца, желательно 2-3 охотникам, которые встают в разных местах. Вскоре после заката солнца волки, отправляясь за добычей, перед уходом начинают выть у логова. Услышав вой волков, каждый из охотников по компасу замечает направление воя или заламывает ветки с разных мест. Сравнивая наблюдения всех охотников, можно довольно точно определить место воя волков.

Если волки почему-либо сами не стали выть, то один из охотников, умеющий подражать вою волка, начинает тихо подвывать. Если волки не отозвались, через 3-5 мин. следует подвыть еще раз и погромче, а последующую подвывку уже делать полным голосом.

Если после 3-4 подвывок волки не отозвались, надо перейти на другое место и оттуда попытаться вызвать ответный вой волков или взлаивание волчат.

Научиться подражать вою волка не трудно, достаточно послушать вой волков или охотника, хорошо умеющего им подражать, а затем поупражняться и самому.

Как только охотники услышали вой волков, они засекают место их нахождения и уходят, а утром на заре снова приходят послушать вой волков или вызвать их ответ на подвывку. Если волки отозвались и утром, следовательно, они за ночь не ушли и будут дневать на месте.

Напускать собак на найденный выводок надо не ранее 9-10 часов утра, иначе можно застать волка или волчицу, еще не ушедших на дневную охоту. Матерые волки всегда стараются отвлечь собак и увести их от выводка. Собаки по свежим следам волчат, убежавших с лежки, быстро догоняют их и душат, а если охота производится в августе или в сентябре, то большинство молодых волков попадает под выстрелы охотников, которые предварительно становятся на лазах - наиболее вероятных переходах.

После взятия первых волков собак снова подводят к логову и ищут волчат до тех пор, пока не будет уничтожен весь выводок. После взятия прибылых волков на вечерних и утренних зорях около логова подкарауливают и отстреливают матерых волков.

Количество лаек или гончих, необходимое для охоты на волков, зависит от злобы собак и возраста волчьих выводков. В июне - июле достаточно 1-2 лаек или 2-3 гончих, а с августа нужно иметь 3-5 злобных зверовых лаек или стаю в 10-12 гончих.

Удачно проходит отстрел довольно крупных волчат в августе - сентябре с одной лайкой, идущей без отдачи голоса на поводке. Среди дня, когда волчицы нет на логове, охотники подходят к логову с лайкой. В это время волчат обычно на лежках уже нет, они разбежались и затаились в густой и высокой траве.

Лайка натягивает поводок и идет по следу одного из молодых волков, причем затаившийся волчонок подпускает на верный выстрел.

Взяв одного волчонка, охотники с лайкой идут по кругу в районе логова и одного за другим отстреливают всех прибылых волков, после чего на зорях подкарауливают матерых.

Охота по волчьим выводкам со стаями гончих обычно производится по чернотропу с августа до октября. Эта охота при наличии хорошей стаи гончих-волкогонов очень интересна и добычлива.

Известный знаток охоты с гончими Н. П. Пахомов в своей книге "Охота с гончими" пишет: "Для того, чтобы успешно охотиться с гончими на волков (по выводкам), необходима, прежде всего, стая гончих, состоящая не менее чем из 10-12 собак, все гончие должны быть безусловно злобными. Стая не может хорошо работать без специально приставленного к ней человека - доезжачего и его помощника - выжлятника, умеющих подвывать волков и лихо ездить на лошади под гончими в острове.

Таким образом, для такой охоты необходимо иметь двух специальных работников, двух верховых лошадей, 10 - 12 взрослых гончих и 5-6 щенков, выращиваемых ежегодно для пополнения стаи".

Н. Н. Челищев в книге "Гончая" пишет: "При наганивании гончих по волку можно достичь хороших результатов в том случае, если собака от природы злобна; без злобы же нагонять собаку по волку невозможно. Такая собака годна только по зайцу. Однако порода эта в последнее время утратила одно из очень важных своих внутренних качеств - злобу, злоба у собак гончей породы в большинстве утратилась окончательно".

Н. А. Зворыкин в книге "Волк и борьба с ним" пишет: "... способ истребления волков с гончими в июле - августе, при хорошей организации и высоких качествах собак, был бы мощным истребительным ударом, быстро влияющим на понижение волчьего поголовья, а истребление волчьих выводков на гнездах в летний период может быть успешно проведено только при помощи гончих-волкогонов. Прибылые прячутся в буйной растительности, залегают, и без злобных привычных собак никакого толка не выйдет. К сожалению, подходящих гончих собак, которые хорошо, злобно, бесстрашно идут по волку, - мало. Пускать на логово одиночку рискованно, так как часто, увязавшись следом исчезнувших стариков, такая собака становится жертвою их. Говорить же о целой стае волкогонов пока не приходится за отсутствием их. Правда, хотя не часто, но попадаются экземпляры одиночных собак, которые могут сослужить прекрасную службу при розыске попрятавшихся волчат, но собаки эти представляют собою исключение. И здесь, как и на осенних облавах, приходится особенно пожалеть о почти полном отсутствии хороших гончих-волкогонов".

Из вышеприведенных примеров видно, насколько мало злобных гончих, пригодных для охоты на волков и как трудно подбирать стаи волкогонов, даже в тех областях, где гончих много.

Можно ли пополнить недостаток злобных гончих для охоты на волков злобными лайками? Изучением этого вопроса и применением лаек для истребления волков в весенне-летний период я занимаюсь с 1947 г., и сейчас этот вопрос в основном разрешен положительно.

Обычно злобная лайка разыскивает и душит волчат 3-месячного возраста, т. е. до начала августа, в августе и сентябре она задерживает прибылых волков, достигающих размера самой собаки. Несколько же таких лаек легко и быстро расправляются с целым волчьим выводком и в августе, и даже позднее.

Итак, охота с лайками по волчьим выводкам с мая до половины сентября является наиболее эффективным способом истребления волков, доступным для широких масс охотников. К концу сентября и в октябре охотиться по волчьим выводкам с собаками становится труднее, так как к этому времени выводок начинает ходить шире и не всегда возвращается к своему логову на дневку.

Охотнику, не имеющему собаки, пригодной для розыска и истребления молодых волков на логовах, можно успешно охотиться на них путем подкарауливания подросших волчат около лежек. Определив место логова по вою волков, взлаиванию волчат и по другим признакам, охотник утром идет к месту предполагаемого логова, находит волчьи тропы и лежки, хорошо заметные по умятой траве. Обычно волчата, услышав охотника, заранее убегают с лежек и прячутся в густой траве или в кустах.

Охотник затаивается вблизи волчьих лежек и ждет. Через некоторое время волчата, чаще по одному, возвращаются к тому месту, с которого они разбежались (на свою лежку), и попадают под выстрелы. Подходить к волчьим лежкам надо не ранее 10 часов утра, так как к этому времени волчица обычно уходит на дневную охоту.

Возвращение волчат к своим постоянным лежкам объясняется стремлением возвращаться к привычному месту. Это стремление сильно развито особенно у молодых животных.

При умении подражать вою волчицы можно быстрее подманить разбежавшихся волчат. Матерые волки - волк и волчица - обычно бывают на логовах на утренней и вечерней заре. К логову они подходят очень осторожно, поэтому подкарауливать их лучше на переходах.

Если волчье гнездо найдено в мае, когда волчата еще ползают или только начинают ходить, взять их с логова не представляет трудности.

В июне и июле, когда волчата уже бегают быстро и ловко прячутся в кустах или в густой траве, взять их без собаки и без ружья хотя и трудно, но все же можно. Для этого надо хорошо знать повадки волчат и уметь разыскивать их в чаще или в густой траве. Для этого чадо быстро подбежать к месту, где были обнаружены волчата, а затем осторожно ходить на кругах в чаще или и высокой траве, в которую они убежали. К 2-3-месячному волчонку нередко удается подойти почти вплотную и убить его палкой.

При встрече волчат некоторые охотники не ловят их из-за боязни волчицы. Такая боязнь совершенно напрасна, так как волчища никогда не защищает своих детей, а убегает еще до подхода охотника, заслышав его приближение.

С конца июня, когда волчатам около 2 месяцев и они уже отходят от логова на 200-300 м, их можно подманить на подвывку и перестрелять. Иногда на подвывку выходят и старые волки.

Для уточнения места логова нужно на вечерней заре подойти к месту предполагаемого логова на расстояние хорошей слышимости голоса и провыть голосом взрослого волка 3-4 раза, с промежутками примерно в 5 мин. Когда взрослые волки отзовутся воем, а молодые визгливым взлаиванием, надо точно запомнить это место.

На следующий день, на утренней или вечерней заре, охотник с большой осторожностью, чтобы не подшуметь волков, подходит на возможно близкое расстояние к логову с учетом направления ветра, хорошо маскируется в кустах и начинает подвывку.

Первый раз нужно подвывать голосом волка и, если с логова послышится ответ, надо повторить подвывку еще раз, после чего ждать подхода волков. Если выйдет волчица с волчатами, то в первую очередь надо застрелить волчицу, так как без нее волчата никуда с логова не уйдут и их можно будет легко подманить и перестрелять.

Волчицу надо бить наверняка, так как, легко раненная, она в ночное время переведет выводок на новое место и разыскать их будет нелегко.

Вечерняя подвывка нужна не только для уточнения места волчьего выводка, но и для отстрела волчицы, а иногда и волка. Вечером взрослые волки почти всегда бывают у своего гнезда, и при правильной подвывке обычно выходят на нее, принимая подвывающего охотника за постороннего волка и желая отогнать его от места пребывания своего выводка.

Подманивать волков на подвывку утром лучше с той стороны, с которой волки возвращаются к выводку. Места их утренних переходов могут указать местные жители.

Охотник должен умело замаскироваться вблизи волчьих троп или лежек и, подражая голосу волчицы, начать тихо он коротко подвывать. Волчата, заслышав знакомый голос, начинают по одному подбегать и попадают под выстрелы. Такая охота на прибылых волков производится в течение всего дня. Вечером после заката солнца, отойдя подальше от логова, вновь подвывают полным голосом и проверяют, все ли волчата взяты. Если волчата вблизи логова остались, они обязательно отзовутся. Оставшихся волчат берут на следующий день. Охота на подвывку успешно проводится до сентября.

Лов капканом и петлями у логова . Попутно с ружейной охотой на волчьи выводки многие охотники удачно берут волков капканами и петлями, расставленными на волчьих тропах, идущих от дневных волчьих лежек. После уничтожения выводка капканы и петли должны быть сняты с волчьих троп.

Капканы, поставленные на тропах, маскируются под цвет поверхности так, чтобы не было заметно ее изменения.

Облавы на волков . Когда волчата достигают 4-5-месячного возраста, они перестают затаиваться и могут быть выгнаны цепью загонщиков на линию стрелков. В это время на них можно проводить облавы. Для участия в облаве нужно привлечь в зависимости от местности 10-15 хороших стрелков и большую группу загонщиков.

Если в распоряжении охотников имеется 2-3 км шнура с красными флажками, ими обтягивают место дневки выводка. В этом случае количество загонщиков значительно уменьшается.

Подкарауливание волков у стад скота . В местах, где волки нападают на скот и часто подходят к стадам, подкарауливание удобнее производить целой бригадой охотников, одновременно около стад нескольких деревень, расположенных в районе волчьего логова.

Заганивание на лошадях . Во второй половине сентября или в октябре матерые волки вместе с прибылыми иногда подходят к скоту, находящемуся на пастбище или в ночном стане. Заметив волков, охотники с ружьями или специальными нагайками на лошадях скачут за волками, догоняют их и убивают или выстрелами из ружья, или ударами нагайки. Эта охота возможна только в степных безлесных районах.

B 1953 г. у деревни Поповка, Чердаклинского района, Ульяновской области, в момент нападения волков на овец участковый ветработник на верховом коне загнал и застрелил трех волков.

Охота на волков зимой . В зимний период волки живут вблизи населенных пунктов, питаясь выброшенной падалью или разрывая скотомогильники и свалки. Они часто заходят по ночам в населенные пункты, похищают собак, кошек, забираются в плохо закрытый и неохраняемый скотный двор и режут скот.

Сытый волк утром уходит в ближайший лес на лежку и днем крепко спит. Найдя утренний след волка, ушедшего в лес, охотник определяет место предполагаемой лежки и обходит его кругом, охватывая площадь в 1- 1,5 км2, стараясь не подшуметь волка.

Установив, что волк лежит в кругу, осторожно, идя возле следа, подходят к лежке и, обнаружив волка, стреляют его.

При охоте с подхода полезно надеть белый халат и широкие белые, закрывающие голенища брюки.

Подходить к волку нужно против ветра. В ветреную погоду удается иногда подойти к спящему зверю на 15-20 м.

Некоторые охотники, определив волчью лежку, подманивают волков голосом зайца.

Охота нагоном . Определив место дневки волка, 1-2 стрелка остаются караулить волка у входного следа, а 2-3 охотника идут с противоположной стороны в сторону лежки зверя, слегка покашливая и постукивая по деревьям. Волк, услышав загонщиков, поднимается и при правильном загоне всегда уходит своим обратным следом, попадая под выстрелы охотников, караулящих его у входного следа. Иногда одним следом на стрелков выходят сразу 2-3 волка и более. При охоте нагоном нужно, чтобы ветер дул от зверя на стрелка или сбоку.

Лов капканом и отстрел . Лов волков капканом обычно сочетается с ружейной охотой, так как волк с капканом уходит и его приходится догонять на лыжах и стрелять.

В лесной и во многих местах лесостепной зоны способ истребления волков капканами занимает первое место. Если волк начал посещать специально выложенную приваду или скотомогильник, то проще всего отловить его капканом, правильно поставленным и хорошо замаскированным.

Для привады волков нужно выкладывать труп крупного животного, павшего от незаразной болезни, или несколько трупов мелких животных. Выкладывать приваду лучше в октябре еще до выпадения снега около тex мест, где чаще всего видят волков. Выкладывать приваду нужно на лесной поляне или в поле, не близко к лесу, так как на открытых местах волки смелее подходят к ней.

Для ловли волка обычно применяют фабричный капкан № 5, а некоторые охотники успешно ловят волков и в капкан № 3.

Для удаления запаха капкан очищается от ржавчины, грязи и заводской смазки, затем кипятится с золой и высушивается в печи или на ветру. Очищенные капканы нельзя держать в жилом помещении или брать голыми руками (только в специальных, чистых холщевых рукавицах). При установке капкана полезно натирать его, а также и рукавицы хвоей или той травой, которая растет на месте.

Ставить капкан нужно на следу волка и обязательно на глубину следа. Нарушенный при постановке капкана след волка необходимо восстановить так, чтобы он не отличался от других следов, так как волк замечает малейшие изменения на поверхности около следа. У следа нельзя оставлять ни соринки, ни комочка снега. След самого охотника тщательно уничтожается.

Ставить капкан нужно не у привады, а на следах, идущих к ней, в стороне от привады. Хорошо ставить кликаны около мест постоянных остановок волков (пни, бугры, камни и т. п.).

Лов петлями . При отсутствии подходящих капканов некоторые охотники успешно ловят волков в петли, сделанные из троса, толщиной не менее 3-4 мм. Петли устанавливают на тропах волка, проходящих в кустах. Посторонний запах от петель удаляется так же, как от капканов.

Подкарауливание волков у привады . Привада выкладывается на расстоянии верного выстрела (20-30 м) от отдельно стоящих строений (гумно, ток, баня, салотопка, скотобойня, скотный двор и т. п.).

Караулить волков надо в лунные ночи и на заре, укрывшись внутри строения.

Заганивание на лыжах . При глубоком и мягком снеге, не поднимающем волка, некоторые охотники практикуют заганивание его на лыжах. Волк, проваливаясь в снег, быстро устает и замедляет ход. При заганивании не надо давать волку останавливаться и стараться не допускать его на дорогу.

Охота с флажками . Это интересный и наиболее распространенный способ охоты на волков.

Флажки, лучше всего изготовленные из красного кумача, прикрепляют к шнуру через каждые 80 см. Для охоты на волков надо иметь 2-3 км флажков. Шнуром с флажками обтягивают место лежки волков, затем один охотник тихо поднимает волков и гонит их на стрелков, расположенных внутри круга. Через линию флажков волки прорываются крайне редко, так как вид и запах флажков пугает зверя.