Лето в этом году дождливое выдалось. Сенокос рано начали. В мае, когда трава растёт, влаги земле достаточно перепало, муравушка густая уродилась. Если ждать июля и сухих дней, то трава «забурьянит», как у нас говорят. То есть молодые сочные побеги тимофеевки, клевера. тысячелистника, щавеля, цикория и другого разнотравья станут толстыми, жёсткими, на косу плохо лягут, да и будут негодными сухими стеблями, а не мягким, вкусным сеном.

Поэтому, как созрел травный урожай, так и пора сено косить. Ждать хорошей погоды - значит траву передержать. Косить теперь не большая проблема - в доме трактор есть, косилка. Вот высушить в дождливый год - другая история. В сухое лето траву скосил, поворошил, вечером в стожки собрал. Утром растряс, потом перевернул, а вечером - уже готово, можно большие стога ставить, или сразу в сарай увозить.

Дождь свои коррективы вносит и сенокосную крестьянскую работу в мартышкин труд превращает. Только растрёс сено, тучка ниоткуда налетела, дождик брызнул, сено намочил. Значит, начинай сначала. Бывает, по нескольку раз мочит. Что делать, сенокос - дело такое. Успел убрать сено до дождика - пан, не успел - пропал.

Тучку из-за леса, из-за реки не всегда увидишь. А когда заметишь, то вряд ли тебе погода 10-15 минут на спасение почти сухого, расстеленного по всей поляне сена выделит. Чаще - минут 7-9. За эти минуты с тебя дух вон, носимся, как угорелые. Но зато хоть сколько-то травы спасёшь. «Украли сегодня сено у погоды», - говорила в таких случаях бабушка.

Сейчас сено заготавливать намного легче стало. И косилка, и возилка есть. И сенокос на лугу, под окнами. И корова одна. Раньше на две коровы руками накашивали. И на сенокосный луг за пять километров от дома ездили. Перевозить стога домой - отдельная история. И то бабушка радовалась такому простору. Они с дедушкой в хрущёвские времена по лесам, болотам косили, да не раньше сентября начинали. Да разве луговую траву корова зимой ела? Болотную осоку, бурьян заброшенный. И вдобавок прятались от лесников, от председателя колхоза, потому что запрещалось сено на государственных угодьях для частной коровы заготавливать. А бывало, накосят сена, высушат по горсточке, по стожку на махоньких лесных островках, а лесник прознает и отберёт сено. Свои стога тогда «воровать» приходилось. Под покровом ночи. Теперь - благодать. Тяжела летняя страда, да радостна - будет чем скотинушку зимой кормить.

У меня побывка в Истье на этот раз короткая случилась. Зато на сенокосе поработала. Да денёчки выдались славные, солнечные. Раскинул сено - и отдыхать отправляйся, на небо можно не смотреть. Вильфанд без осадков обещал. Да и по погоде видно - вёдро обстоится.

Вот наш луг сенокосный. Это мы вечером сено в стожки сложили.

Трактористка у нас новая выискалась. Полину послали на права учиться, Илья её за руль посадил, от стожка к стожку вести трактор заставил. Польза и практика. Вот как наша «Паша Ангелина» заруливает. А девочке всего лишь 17 исполнилось. «Автоледи» с купленными «правами», а-ууу! А вам не слабо вместо кредитной «мазды» да на «Владимирце»?!

В огороде всё растёт-цветёт-колосится. Помидоры зреют.

Град сильный был, но много вреда не наделал. Только листья огурцов сильно побил.

На огуречных грядках в этом году подсолнухи живут. Это новая агротехника, чтобы большие листья подсолнухов огурцы от пекла прикрывали.

Солнечному цветку соседи тоже понравились, он листья распушил, стебель с руку толщиной отрастил.

И ещё есть у нас новосёлы на цветочных грядках. Я бегонию привезла.

Галя розу, подаренную на день рожденья в цветочном горшке всю зиму сохраняла, а теперь её в грядку высадили. Она с петуниями теперь цветёт.

Настурция красиво по прутьям вьётся, клумба на желтый конус похожа.

Теле Мальчику жарко. Он в тенёчке валяется, от мух хвостом отмахивается.

А Федя кузнечиков

и лягушек ловит.

А на повороте с главной трассы в нашу деревню большой щит установили. «ИСТЬЕ. 1620». Вот недаром у нас сказки про Петра I рассказывают. Но про это - в другой раз. А в прошлый раз я про . И про .

Продолжение

Продолжаю рассказы про сенокос. Это очень важное мероприятие в жизни крестьянина на Руси. "Сенокосный день год кормит", - говорила моя мама, когда отец, она и я собирались заготавливать сено для своей коровы. В колхозе в 60-е годы крестьянин мог косить сено для своего домашнего скота (корова, теленок, овца) только 3-4 дня в году, обычно в середине сентября, когда колхозный скот был обеспечен сеном и силосом - председатель разрешал колхозникам косить сено для своего хозяйства. Все луга к этому времени были уже выкошены для колхоза, поэтому крестьяне для себя были вынуждены косить в неудобье (на полянах в лесу, на обочинах дорог, на межах - там, где мог найти нескошенную траву). Многие уходили косить ночью и косили всю ночь и следующий день. За нескошенные участки шла очень жесткая конкуренция, покосов на всех явно нехватало. Выходили все - от мала до велика, урабатывались вусмерть. Поздняя осенняя трава жесткая, малопитательная, сено из нее получалось плохое, но крестьяне были и этому рады.

Нам, пацанам, в июле и августе родители давали задания, чтобы мы подыскивали скрытые в лесу и среди пойменных кустарников лужки, чтобы пойти и выкосить их, когда разрешат "косить себе". Надо сказать, что мясо, молоко и молочные продукты, овощи, картофель в магазинах в сельской местности тогда не продавали, жители все это должны были производить сами на своем подворье. Земли для огородов давали мало (0,1 га на члена колхоза). Если в семье в колхозе работали муж, жена, и у них была бабушка, которая раньше работала в колхозе, то такая семья имела в своей собственности участок площадью 0,3 га. Это участок 30 м в ширину и 100 м в длину. На этой площади выращивали овощи, картофель, цветы, и примерно половину этой площади отводили под сенокос. Чтобы обеспечить сеном корову на зиму, необходимо было выкосить луг с хорошим травостоем на площади 200х200 м. Таким образом, за 3-4 дня надо было найти лесных лужаек общей площадью не менее 4-5 га и выкосить их. Особенно тяжелым была первая ночь и первый день сенокоса "для себя".

Но несмотря на "крепостное" колхозное право, которое делало жизнь российских крестьян очень тяжелой и беспросветной, убивало и убило крестьянскую инициативу, в сенокос люди в деревне оживали, работали с душой, с большим интересом. Каждый шел прокосом по лугу, и в голове звучал заученный еще в школе стих: "Раззудись плечо, размахнись рука..." Соревновались, кто накосит больше, у кого трава лучше.

Сейчас мы все дальше и дальше уходим от здоровой крестьянской жизни. Слова "фьючерсы, компьютеры, голубые фишки, акции..." начисто вытеснили из нашего ума слова "сенокос, коса, налопаточник, валок, стог..." Мне стало обидно, и я решил запустить в сеть интернет эти здоровые слова, которые знали и которыми мыслили наши давние и недавние предки. Источником сенокосной информации служит для меня журнал "Приусадебное хозяйство", старую подшивку которого соседка подарила на растопку. Вот эти небольшие рассказы, которые сегодня привлекли мое внимание.

Начало июля - время сенокоса. Сенокос был не просто важным этапом жизни деревни, но и самой приятной работой, наполненной весельями и светлым эротизмом.

Каково лето, таково и сено

Лучшим временем для сенокоса становились недели после Петрова дня и до 25 июля. На сенокос собирались всем селом, а затем каждый брал себе необходимое количество сена. Если ты молод, удал, ловок и весел, сенокос становился отличной причиной, чтобы показать остальным свои лучшие качества.

Порядок

Косьба была работой коллективной, объединяющей работников разного возраста. Уже в кустарном изготовлении кос были задействованы целые семьи. После того, как кузнец и молотобоец выковывали нож косы, он переходил к точильщику, которому помогали женщины и дети, шлифующие труднодоступные места лезвия мелким песком. На самом сенокосе самый уважаемый и умелый крестьянин из общины расставлял косцов в нужном порядке, и более опытные работники направляли молодых, задавая общий ритм. В этом созвучии труда и была его легкость, чувство единения отчасти сглаживало усталость.

По работе и мастера знать

На дальние луга отправлялись всей семьей. Ставили шалаши – в них только провизию хранили, да прятались от дождя. Спать же укладывались под навесами из холщовой материи. А на утро, с первой росой – за работу. Недаром говорили: «Чем росистее трава, тем легче косить». Косцы шли по 5-6 человек, друг за другом, соревновались, стараясь выдерживать захват побольше, чтобы валок сочной травы получался потолще, а прокос – пошире. После хорошего косца луг оставался ровным, а работа вкупе с умением и сноровкой доставляла истинное удовольствие. Обернется косец назад – сердце радуется. Бабы и девки начинали сразу же разбивать траву для ее лучшей просушки, трепля ее рукоятками деревянных грабель и рогатинами. Вечером почти сухое сено сгребали в валы, а затем складывали в копны. Дополнительных хлопот прибавлял начавшийся дождик. При появлении первых тучек сено быстро сгребали в копну, а после дождя копну разваливали и перебирали сено до момента его полной просушки.

На острую косу много покосу

С особенным вниманием подходили к подготовке главного орудия – косы. Ее длина измерялась количеством рук или, вернее, ладоней, которое укладывается на ноже косы. Так, косой в пять рук широкую полосу травы не захватишь, зато работать ей легко. Обычно же выбирали косу в 10 рук – с такой хороший косарь мог пройти полгектара густой и сочной травы за 6 часов. В каждом селе были и свои рекордсмены. Ровный, равной толщины и без трещин нож косы должен при ударе обушком издавать чистый и недребезжащий звук. Впрочем, во время косьбы сразу понятно: удачно ли выбрана и хорошо ли налажена коса. Отличная коса режет траву легко с мелодичным, приятным для уха звуком.

Всякий, кто дорос, спеши на сенокос

Участвовали в сенокосе все: от мала до велика. Только вот ребятне не доверяли забираться на копну, чтобы укладывать сено. Дело это требовало особенного мастерства - в каждой деревне был свой «специалист» по укладке копны, у которого стога получались красивыми и ровными. Над кривыми стогами посмеивались: «Каков стогарь, таков и стожок». Были при укладке свои секреты: стога делали высокими, а их навершие укладывали с особенным старанием, разрывая заброшенные охапки на более мелкие и укладывая сначала по кругу, а потом и в центр стога. Хорошо сложенное навершие дождик уж точно не пробьет, а значит, сено не сгниет, и труды не окажутся напрасными. Не просто было мастеру слезть с высокого стога. Для облегчения спуска через вершину перекидывали вожжи, которые держал кто-то, стоящий на земле, а мастер, держась за вожжи и медленно передвигаясь, осторожно, чтобы «не поехало» навершие, спускался с другой стороны.

Дресс-код

Одежда должна была быть легкой и свободной, чтобы не мешать размашистым движениям при косьбе. Рубаха идеально подходила под эти требования. Шили ее из холста или ситца, чаще всего не подпоясывали. Женщины в большинстве губерний не надевали сверху и сарафан, а выходили на поле в одной длинной рубашке. Уборка сена почиталась чистой и праздничной работой. Все весенние гуляния и обряды плодородия подготавливали эту счастливую, но трудную для крестьян пору.

Явиться к такой работе в будничной, тем более грязной одежде считалось недопустимым. К почве, рождающей благо для крестьянина, следовало относиться с почтением. Особенно важно учитывать это было для женщин. Ведь женщина обладала особой связью с матерью-землей. Вот откуда пошла специальная рубаха для сенокоса – покосница. Ее подол (традиционно его считали близким к земной энергии) расшивали древними плодородными орнаментами. Так, на подолице появлялись орепей (ромб с точкой – символ засеянного поля), ерга (знак солнца с загнутыми краями), рожаница (символическое орнаментальное изображение женщины). Цвет ткани преимущественно выбирали белый, но иногда и крестьянки носили и красные рубахи, символизировавшие близость к солнцу.

За хлебом всё добро

Обед, на который собирались все вместе, становился еще одним поводом показать себя с лучшей стороны. Хороший работник и ест с аппетитом. А уж какое раздолье для хозяек! Сытный обед традиционно состоял из пшеничной каши с маслом, соленого сала, краюхи домашнего хлеба, вареных яиц, лука. Оценивали да нахваливали ядреный квасок или пивко – у каждой хозяйки они были особенными, неповторимыми. Ну а после обеда старики отдыхали в теньке, а неугомонная молодежь шла по ягоды или заводила песню «в кружке».

Какие труды, такие и плоды

Ранний труд сполна вознаграждался вечерними и ночными посиделками, на которые собирались всей деревней. Часто это сопровождалось совместной трапезой и, конечно же, гуляниями, для которых будничная одежда тоже не подошла бы. Полные жизни и разгоряченные утренней и дневной работой молодые часто искали тут себе пару. Нравы на таких посиделках были свободные. Парень имел право у всех на глазах обнять девушку (но не девушка парня – это считалось позорным), поцелуи и сидение на коленках были обычным делом. Встречались после таких гуляний и «ночки», то есть совместные ночевки на сеновалах. Нельзя было разве что иметь связь с парнем из другой деревни, местные молодцы не допускали присутствия чужаков, а уже появившихся могли и побить.

Ну а в конце дня самое то броситься со всего разбегу в реку, смыть с себя вместе с сенной трухой усталость, а потом - хоть в уже затеянный хоровод, хоть за земляникой, хоть на рыбную ловлю, хоть на боковую. Запахи, звуки, настроение сенокосной поры сохранял человек на весь год, чтобы в следующем снова с трепетом ожидать, а затем с рвением приступить к тяжелой работе, способной подарить истинное наслаждение.

Лучше чем у классиков сенокосную страду, а особенно косьбу, не описать. Утро, широкий луг, ряды косцов, характерный звук подкашиваемой травы, валки скошенной травы уже без хрустальных бусинок росы. Косцов рядами сейчас увидишь только в художественных фильмах прошлых лет. Разрушилось не только коллективное хозяйство, нарушились и частные. А кто имеет скот, тот редко пойдет махать косой - тракторной косилкой скосит. Ушла сенокосная романтика.

Я учился косить в лет 11-12. Сперва небольшой косой "четверкой" возле дома, затем бабушка стала брать меня на утреннюю косьбу. Вставали затемно. В сумерках шли в местечко Семакино. Утренняя прохлада, а порой со сна ощущение холода, обильная роса. Просыпались птицы, весело щебетали. В сыром воздухе звуки слышны издалека. Где-то в селе лениво тявкала собака, петухи будили спящих хозяев.

Рассветало. Верхушки сосен золотило поднимающееся из-за леса солнце. Бабушка, перекрестившись, начинала косить. Пройдя прокос, разбрасывали скошенную траву из валка. После нескольких прокосов косу правили (подтачивали) лопаткой. Лопатки - точилки сейчас не выпускают, но на чердаках у многих сохранились новые или сточенные до дерева. Лопатка - своего рода брусок для точки: дощечка с нанесенным по обе стороны абразивным материалом. У лопатки была ручка, свободная от точильного камня. Чтобы не таскать лопатку в кармане или бегать за ней, из бересты плели лопаточники - чехлы для лопатки. Лопаточники вешали на пояс. Удобно: пройдя прокос или два, протерев лезвие косы скошенной травой, подточить косу.

Вспомнилась глупая, но врезавшаяся в память частушка.

Я иду, а Ванька Скрябинов

Отавушку косит.

У него пониже пупа тупа, лупа,

Х…,з…и лопаточник висит.

Через определенное время жало косы тупилось, и требовалась "операция" - оттянуть лезвие или, как у нас говорили, поклепать косу. Мастером клепки был дед Варфоломей, живший в Петровском.

К нему носили косы бабы, не имевшие мужей. Мужики клепали сами. Дед Варфоломей еще насаживал косы, делал и ремонтировал грабли. Косья и грабли он делал из елки и березы. От них исходило тепло живого существа. Не сравнить с бездушными сегодняшними пластмассовыми граблями, косами с ручками на железных болтах.

Солнце начинало припекать. Косьба заканчивалась. Мы шли домой или оставались на сушку. Обычно сено, даже еще сырое, старались собрать на ночь в маленькие копны (копешки, как говорила бабушка). Так оно быстрее сохло днем.

Раскидывать сено еще рано - роса не сошла. Разжигали костер, кипятили чай, перекусывали. Чаще на сенокос брали хлеб, яйца, черную соль. Черную соль готовили, да и до сих пор готовят, наверное, только у нас. Чтобы пережечь соль, её смешивали с крупой «Геркулес», набивали капроновый чулок и бросали в русскую печь. Соль спекалась, чернела. Для улучшения вкуса, перед тем как пережигать, некоторые добавляли клюкву. Остывший ком разбивали и соль готова к употреблению. Редко кто солит такой солью хлеб, чаще с нею едят яйца. Она менее соленая, со специфическим вкусом, а, может, гурманов привлекает контраст: белое яйцо и черная соль. Люди стремились как-то разнообразить питание, пусть эстетически, ведь в магазинах не продавалась колбаса, сыр, тушенка, фрукты.

Утром чай пили обычный - черный. Днем в чай добавляли ягоды земляники, листья черной смородины. Я замечал, что иногда после крепкого земляничного чая сильно болела голова. С чем связано не знаю, ведь свежих ягод земляники ели помногу.

Пока пили чай у костерочка, перекусывали, беседовали, подсыхала скошенная луговина. Шли разбрасывать копны. Разбросали, - еще небольшой перерывчик. Затем начиналось ворошение подсыхающего сена. И этот процесс почти непрерывный. Бабушка Маня часто вспоминала свою бабушку, которая приговаривала: "ворошите, девки, сено на граблях сохнет". Действительно - переворачивая сенные пласты, сырое поднимали на солнышко, разрыхляли слежавшееся.

Хорошо, когда поднимался ветерок. И сено быстрее сохло, и духоту от палящего солнца, подсыхающего сена, отгонял. Ветерок охлаждал тело под расстегнутой рубашкой, сушил обильный пот, когда ворошили после очередного чаепития.

Помимо нас на лугу шла своя жизнь. Ползали земляные муравьи, особенно активно, если коса срезала их убежище. Не заметишь, ляжешь отдохнуть, а они заберутся под рубашку, брюки и отомстят за поруганное жилище. Переговаривались кузнечики, может, даже радуясь, что скосили траву и есть раздолье для прыжков. Проносились над лугом, полем мелкие пичуги, охотясь за насекомыми. В небе иногда парил орел - зрелище всегда вызывающее восхищение. Рядом, на лугу суета повседневной жизни, а там, среди редких белых облачков, пронзенных солнечными лучами, в манящей синеве неторопливо кружит птица, радуясь солнечному дню, далекому обзору, своей исключительности.

Но не всегда на сенокосе небо было безоблачным. Порой бабушка замечала на горизонте как бы туманную дымку: исчезала синева, небо задергивалось пеленой. "Замолаживает" - говорила она тревожно, "давай сгребать в валы".

Замолаживает - первое слово, которое записал будущий писатель и составитель толкового словаря В.И.Даль. И действительно холодел ветерок, скрывалось за тучами солнце, начинался дождь. Не сразу, часа через два.

Часто мы привозили сено не совсем просохшее. В Семакино на узком лугу между лесом и полем высушить не всегда удавалось. Досушивали на лугу возле дома. Луг по берегу Мелши скашивали первым и первое ароматное сено носили в сарай оттуда. Бывало, среди ясного дня поднимался ветер, нагонял тучи, темнело небо. Тогда спешили убрать сухое сено. Прибегали на помощь проходящие по улице люди. Кто сгребал, кто охапками, кто на носилках носили сено в сарай. Помощь в таких случаях была естественной, каждый знал цену сухого сена.

Сено доставалось тяжело. Жители Якши, не работающие в колхозе, пасли коров и заготавливали сено в лесу, выискивая куртинки с травой перед болотами, в лесных посадках. Колхозникам с выпасом скота и заготовкой сена было несколько проще. Относительно проще. Косить на свою корову колхозникам давали, но только после того, как обеспечат общественный скот. Или на таких условиях: ты косишь, сушишь, ставишь стога, и колхоз выделяет тебе десять процентов заготовленного сена. Из десяти стогов - один. Сколько же надо поставить стогов, чтобы обеспечить свою коровушку! С этой задачей справлялась, наверное, только семья Ивановых из Петровского. За утро они запросто накашивали

на стог или больше.

В совхозные времена соотношение совхозное - своё изменилось.

Помню, при директоре москвиче себе оставался один стог из трех.

Причем стога осматривал сам директор и, разумеется, худший оставлял хозяину. При таком соотношении даже мы с матерью обеспечивали сеном свою корову.

Да, корова в те годы была кормилицей семьи колхозника. Труд от зари до зари дохода не приносил. Хорошо, если кто из семьи работал в лесопункте. Там регулярно выплачивали зарплату, работникам леса распределялись продукты: консервы, сливочное масло, сахар. Колхозников спасала корова. Молоко, сметана, творог, самодельное масло разнообразили скудный стол. В больших семьях молока едва хватало на все нужды. Даже в нашей небольшой семье летом в окрошку клали иногда не сметану, а жиденькие сливки, чтобы "забелить". Болезнь коровы воспринималась с тревогой, как болезнь ребенка. Чувство тревоги передавалось членам семьи.

После четвертого курса института я проходил врачебную практику в Чухломской райбольнице. Обедая в столовой райпо (какие обеды были!), узнал от односельчан, что у нас серьезно заболела корова. Шел 1963 год, жили уже не бедствуя, но после этого известия почувствовал себя оглушенным. Лишиться коровы? В тот же день съездил в Введенское. Корова заболела какой-то вирусной болезнью, поражающей мозг. Болезнь оказалась неизлечимой, следовало корову зарезать, голову закопать в землю. Мясо оставалось пригодным для еды. Но Госстрах (коров всегда страховали) предложил и мясо закопать в землю, выплатив страховую сумму, на которую мать в совхозе купила молодую телку. Интересно, что всех коров у нас дома называли Дочками. Практиковалось называть по окраске шкуры (Беляна), по дням недели, в которые животное появилось на свет: Воскресёна, Субботка, Авторька (слово вторник многие говорили авторник) и т.д.

Быстрота проведения сенокоса и качество сена напрямую зависели от погоды. Когда выдавалось дождливое лето, то сенокос затягивался, сено темнело, в копнах прело. Совхоз в такие годы увеличивал заготовку сенажа. Недосушенное сено покрывали полиэтиленовой пленкой, и в результате ферментных процессов оно дальше не разлагалось. Пробовали сушить на вешалах.

Может быть, все тяготы с заготовкой сена происходили оттого, что у нас ставят круглые, чаще большие стога. Для таких стогов требуется хорошо высушенное сено. Если не удавалось высушить до идеальной кондиции, сено подсаливали. И раньше, и сейчас иногда в центр стога ставят стожар - шест, укрепленный в земле. Стожар служит для устойчивости стога. На севере, что в Архангельской области, что в Коми ставят зароды. Зароды - неширокие, высокие, вытянутые в длину стога. Шесты в них вертикальные и под углом 45 градусов ставятся примерно через метр. Сено в зароды складывается и не совсем просохшее, форма зарода позволяет ему постепенно досушиваться.

Процесс формирования стога в наших местах называется - метать сено, стог. Высушили, - надо метать. Обычный диалог: "что, сегодня метать будете?" "Да вчера уже сметали". Учитывая характерность местного говора, когда буква е заменяется на я, то слова звучат как мятать, смятали. От этого, привычного с детства говора меня отучил на Сахалине коллега по работе Одеил Поздняков. Когда я якал, он с нажимом и насмешливой улыбкой говорил - мяшок. Отвык.

Запомнились засушливые лета 1972 и 1973 годов. Тогда за все лето не выпало ни одного дождя. Горели леса, торфяники по всей стране. Атмосфера была настолько задымлена, что солнце на небе смотрелось ярко-белым пятном. Роса почти не выпадала. Утром косили траву, а вечером готовое сено метали в стог.

Удивительно - в те лета выжили рябинки на колокольне введенской церкви. Откуда брали влагу? Не пожелтели, раньше времени не сбросили листву. Да и сейчас удивляешься - приспособились: замедлили рост, а может, и совсем его остановили. Ведь если бы выросли, то обрушились вместе с колокольней. Они же предпочли оставаться маленькими, но живыми.

Несколько слов о перевозке сена. Это теперь можно возить на машинах, тракторных тележках, наконец, на легковых автомобильных прицепах. Раньше для перевозки сена летом использовалась специальная телега - андрец. Если обычная телега была полукруглой формы, то андрец - плоский прямоугольник с невысокими боковинами и более высокими передними и задними щитами в виде лесенки. Задний щит выше переднего. Сено набивалось между щитами, а чтобы при езде оно не растряслось, придавливали сверху жердью. На андреце въезжали прямо на сеновал. И сегодня в старых домах можно увидеть пологие взъезды из круглых бревнышек.

На другой день, когда роса прошла, копны эти разваливали кругами, а потом опять сваливали в копны и стога. Таков был порядок при уборке в вёдренное время. Если же находили тучки и начинались дожди, то при уборке сена было много хлопот. Когда появлялись тучи, старались сено, немедленно сложить в копну. Когда распогоживалось - копну разваливали и перебивали сено до тех пор, пока оно не просохнет.

Для обеда объединялись по нескольку семей. Обед делали сытный и с традиционным набором блюд: пшеничная каша с маслом и солёное свиное сало. После обеда старики отдыхали, а молодёжь отправлялась за ягодами или заводила песни «в кружке».

Вечером на лугу водили хороводы, играли на гармониках и жалейках (тростниковые дудочки). Особенно веселилась молодёжь, когда копнили: сначала сгребали сено в валы в сажень (в рост человека) высотой, а затем группами катали эти валы под общую песню к тем местам, где предполагалось ставить копны.

Молодые веселились, несмотря на тяжёлый и напряжённый по срокам труд. В деревне каждый был на виду, а обстановка на покосах создавала относительно большую свободу. Парни одевались на сенокос щеголевато, заигрывали с девушками; в воскресенье, когда никто не работал, ловили рыбу, собирали землянику, играли в горелки, катались на лодках, «играли песни». На Полесье это было самое песенное время - с утра и до вечера.